Перстень Ивана Грозного - Наталья Александрова

— Представьте, не читала! — невозмутимо ответила Дуся, начисто лишенная комплексов. — Я вообще Дюма не очень люблю… это больше для подростков…

— Дюма? — Сойкина подняла глаза к потолку. — При чем здесь Дюма?

— А разве это не его роман?

— Конечно, нет! Это роман Уилки Коллинза! Как можно этого не знать?

— Ну, Коллинз так Коллинз. Давайте лучше вернемся к Татьяне. Зимина — это ведь ее фамилия по мужу?

— Ну да, по мужу. Девичья ее фамилия была Воронова, все еще на эту тему шутили — мол, подружились сойка и ворона…

— Вот как! Вы сказали, что она очень изменилась. Когда это случилось — после того, как она вышла замуж?

— Ну да, после замужества она удивительно изменилась, прямо как Лора Фэрли после того, как вышла замуж за сэра Персиваля… ах да, вам это ничего не говорит…

— Ничего страшного. Просто опишите мне эти перемены. Что с ней случилось?

— Ну да… я уже сказала вам, что она была общительная, веселая, любила всякие вечеринки. И много времени проводила со мной. Мы часто ездили на дачу ее деда — летом ходили за ягодами, зимой катались на лыжах… ее дед был очень симпатичный, добродушный старик, он рассказывал массу интересных историй из своей жизни… жизнь у него была непростая…

— Про деда не нужно, — перебила Сойкину Дуся, боясь, что та уйдет слишком далеко от темы. — Лучше про Татьяну!

— Да, тем более что он вскоре умер… да, так вот, вскоре после замужества Таня стала меняться. Незаметно, исподволь, но вскоре она стала совсем другим человеком.

Началось с того, что она перестала ходить на издательские вечеринки и корпоративы. Видите ли, Александр — это ее муж — не любил шумные компании. Пару раз она сходила без него, но он, судя по всему, был очень недоволен, подозреваю, что устроил ей скандал, и она тоже перестала туда ходить.

Я заметила, что у нее очень изменился характер, она стала нервной, иногда вздрагивала от случайных звуков… мне казалось, что ее что-то тяготит, что-то мучает, но когда я ее прямо спрашивала об этом — она только улыбалась и отвечала, что у нее все хорошо, все в порядке… но улыбка у нее была при этом какая-то вымученная.

И от меня она постепенно отдалилась, перестала приглашать домой, и на дачу мы больше не ездили…

— Но вы же сказали, что ее дед умер!

— Ну да, дед умер, но дача-то осталась и досталась по наследству ей, Тане!

— Вот как… а что было дальше?

— А дальше… потом она умерла. Это было так неожиданно! Я была поражена, да и все остальные…

— А отчего она умерла?

— Сердечный приступ. По крайней мере, так было написано в свидетельстве о смерти. Но мне это казалось — да и сейчас кажется очень странным. Она была молодая, здоровая женщина, никогда не жаловалась на сердце… Уж я-то знаю, мы в свое время были очень близки… ах да, про это я уже говорила…

— Сердечный приступ? — переспросила Дуся, делая в блокноте новую пометку. — Очень подозрительно…

— Вот и мне это тоже показалось подозрительным! Я разговаривала с врачом, но он сказал — бывает, что сердечная болезнь подкрадывается исподволь, никак не проявляясь, особенно у молодых… но у нее не было никаких признаков болезни! Она запросто могла на лыжах отмахать десять километров…

— А вскрытие не производили?

— Нет, муж категорически возражал, и вообще, посчитали, что смерть была естественной…

— Муж, значит, возражал… — Дуся сделала в своем блокноте еще одну пометку. — Возможно, у него были на то какие-то причины… какие-то серьезные причины…

— Вот-вот! — Глаза Сойкиной вспыхнули. — Разумеется, у него были причины! Ведь он был единственным наследником Татьяны, а наследство — самая распространенная причина в таких делах. Взять хоть того же сэра Персиваля и Лору… все его интриги были задуманы из-за ее наследства, из-за денег…

— А что, было какое-то наследство? — перебила Дуся собеседницу, пока та не углубилась в литературные ассоциации. — Я имею в виду Татьяну, а не Лору.

— Ну как же! У Тани ведь была приличная квартира, и она, разумеется, досталась Александру…

— А больше вы про этого Александра ничего не знаете? Где он может жить сейчас?

— Чего не знаю — того не знаю…

— Да, вот еще что! — вспомнила Дуся промелькнувшую по ходу разговора мысль. — Вы упоминали дачу Таниного деда и сказали, что после его смерти эта дача досталась Татьяне. А вы не знаете, кому она отошла после ее смерти?

— Ну, кому она могла отойти! — Сойкина фыркнула. — Наверняка этому Александру, как и остальное имущество! Ведь у Татьяны не было других родственников. Мама ее умерла молодой, а отец вскоре женился и уехал куда-то, не то в другой город, не то в другую страну, в общем, она с ним связи не поддерживала.

— Вот как! — протянула Дуся. — А вы случайно не помните адрес этой дачи?

— Адрес — не помню, но зрительно очень хорошо помню, как туда добраться. Нужно доехать до поселка Щукино — вы знаете, это на Карельском перешейке…

— Да, знаю.

— Оттуда дорога ведет на Териярви, но так далеко ехать не надо. В двух километрах от Щукина есть маленькая деревенька, можно сказать — хутор, называется Нефедово. Так вот, дача Таниного деда вторая справа, ее очень легко узнать. Там резная квадратная башенка, и на крыше флюгер в форме петушка…

Дуся поблагодарила Сойкину и отправилась в родное отделение.

Ночью Лика лежала без сна и думала. Нужно что-то делать, иначе за ее жизнь не дадут и ломаного гроша. Только-только уселись вечером за стол, как явился Борюсик. Лика сразу поняла — под кайфом. Нанюхался кокаина, а раньше он в таком виде домой не приходил — матери опасался. Она хоть его и обожает, но кокаин не приветствует. Понимает, что он себя гробит. Теперь же, после того, как Костян его побил, Борюсик в полный раздрай пошел, ничего уже не боится.

Он перевернул тарелку и облил Лику горячим супом. Свекровь прекрасно видела, что он сделал это нарочно, но наорала на Лику и обозвала неумехой и растелепой. Хорошо еще не матом. Сергей как обычно промолчал, отвернулся даже, усиленно делая вид, что он слеп и глух. У Лики возникло сильнейшее желание отлупить свекровь чугунной сковородкой, а Борюсика вообще утопить в борще, но она рассудила, что ничего из этого не выйдет.

Когда свекровь, наконец, наелась и отвалилась от стола, удовлетворенно рыгнув напоследок, Лика осталась на кухне, чтобы убрать посуду.

И вот, когда она наклонилась над мойкой, этот мерзавец Борюсик неслышно подкрался к ней сзади, схватил ее за волосы и сунул голову в раковину. Лика пыталась освободиться, но он так сильно дергал за волосы, боль была жуткая, из глаз текли слезы, а этот подлец еще включил воду.

Лика не сумела задержать дыхание, наглоталась воды, закашлялась. На минуту ей показалось, что все кончено, сейчас она умрет вот тут, головой в грязной раковине, задохнется в жирной воде. Свекровь найдет ее труп и устроит так, чтобы тело никогда не нашли.