Школа хороших матерей - Джессамин Чан

еще. Интересно, какой ущерб будет нанесен школьной собственности, если выдать женщинам побольше прокладок. Матери слишком уважают бригады уборщиц и персонал школы, чтобы засорять прокладками туалеты.

Враждебность кукол провоцирует у Фриды месячные раньше срока, и Эммануэль начинает морщиться. На щеках и наружной части рук у нее появляются ямочки. Эммануэль расчесывает свою пятнистую кожу. «Бо-бо», — говорит она. Фрида несет ее к инструкторам.

— Мы научим мамочку Фриду, как тебя чистить, — говорит миз Руссо.

Кукла смотрит с ужасом, ее плач — предчувствие физической боли, эмоционального расстройства и психологического вреда, всего вместе.

Фрида остается в классе на время обеда. Остальные куклы с ужасом смотрят, как миз Руссо подкатывает смотровой столик из комнаты оборудования, накрывает его брезентовым полотнищем. Инструкторы кладут Эммануэль на столик лицом вниз. Фрида целует ее в голову, вспоминая, как обычно пугается Гарриет перед уколом.

— Все будет хорошо, — говорит Фрида.

Миз Руссо расстегивает форму на Эммануэль, просит Фриду отвинтить заглушку на спине. Фрида смотрит на замерших в ужасе кукол и спрашивает, не могут ли они проделать это где-то в другом месте.

— Они это видели уже сто раз.

Миз Каури дает Фриде резиновые перчатки длиной до локтя. Фрида должна быть осторожна. Если синяя жидкость попадет ей на кожу, появится сыпь.

Если существует объятие раскаяния, то разве не может быть и прикосновения с тем же смыслом? Фрида радуется, что им не надо залезать в вагину или анус куклы, но, отвинчивая колпачок, после того как миз Руссо положила куклу и сказала, чтобы та не двигалась, Фрида чувствует себя насильником.

У синей жидкости гнилостно-молочный запах, но с химическим оттенком, словно свернувшееся молоко сбрызнули освежителем воздуха. Фрида чувствует, как тошнота подступает ей к горлу. Миз Каури дает ей расширитель, чтобы она увеличила отверстие. Кукла сучит ногами. Она визжит в стол.

— Нельзя ее выключить?

— Мы ценим вашу заботу, Фрида, но нам нужно, чтобы у жидкости была надлежащая температура.

Миз Каури дает Фриде фонарик. Фрида предполагает увидеть внутри шестерни, провода, кнопки, волокна, но ничего такого там нет. Синяя жидкость густая и блестящая. В ней поверху плавает несколько шариков размером с те, которыми играют в гольф.

Миз Каури приносит четыре пустые немаркированные канистры. Она откидывает крышки, берет длинную металлическую ложку с зубчатой кромкой. Жидкость будет отправлена на завод-изготовитель кукол и переработана для повторного использования. Миз Руссо находит металлический барабан, в который Фрида может перелить отработанную жидкость.

Фрида извиняется перед Эммануэль, вылавливает шарики и выкладывает их в емкость для отходов, потом, сдерживая рвоту, вычерпывает синюю жидкость ложкой. Эммануэль погружена в транс. Не исключено, что Фрида, вынуждая куклу разъединиться с телом, причиняет ей самую сильную боль, какую та испытывала.

Ребенком Фрида любила растянуться на материнских коленях, чтобы мать, смотрящая телевизор, почесала ей спинку. Иногда мать чистила ей уши ваткой, накрученной на спичку. Она помнит удовлетворенность в голосе матери, когда ей удавалось выковырять особенно большой кусок ушной серы. Приглушенный барабанный звук, если спичка слишком глубоко заходила в ушной канал. Ощущение будто спичка скребет перепонку. Она была рада оглохнуть, если это означало продление близости с матерью.

У Эммануэль не будет таких нежных воспоминаний. Фрида обследует очищенную полость — она металлическая, но гибкая, двигается с дыханием куклы. Новая жидкость шипит при контакте с телом куклы. Эммануэль цепенеет. Она открывает рот в безмолвном крике. Фрида убирает расширитель. Отверстие возвращается к своему нормальному размеру.

— Кажется, мы закончили. Ты в порядке, детка?

Эммануэль не смотрит на нее. Ее тело обмякает, пока Фрида поправляет на ней форму. Ее лицо и руки обретают прежнюю гладкость. Инструкторы смотрят на Фриду, которая прижимает ухо к груди куклы, пытается прощупать пульс на запястье. Они улыбаются и делают записи в своих девайсах.

* * *

На следующий день Эммануэль апатична и погружена в себя. Она отказывается говорить. Смотрит в пространство. Она больше не плачет. Она словно стала совсем другим ребенком. Миз Руссо говорит, что это естественно. После чистки куклы становятся застенчивыми.

Ямочки на коже появляются и у других кукол. За едой одноклассницы Фриды разговаривают эвфемизмами, словно говорят о сексе. Зубчатую ложку они называют «штуковина», синюю жидкость — «вещество», ямочки на телах кукол становятся «проблемами».

Все считают, что жестоко заставлять других кукол присутствовать при этой операции. Бет слышала охи.

— Нам должны были сказать о побочных эффектах, — говорит Лукреция. — Не люди, а зомби какие-то.

Прием психолога на этой неделе отменяется. У матерей нет никого, с кем они могли бы обсудить странность прошедшей операции или их вину. Им не у кого спросить, влияет ли как-нибудь на их шансы тот факт, что характер кукол изменился.

Линда высмеивает их, говорит, что это уж никак не хуже, чем убирать говно или рвоту. Когда ямочки появляются и у ее куклы, остальные отыгрываются на ней.

— Надеюсь, там есть плесень, — говорит Лукреция.

— Может, ей придется работать голыми руками, — добавляет Бет.

Они с Лукрецией постукивают вилками о тарелки.

Линда появляется в обеденном зале, когда вся еда уже разобрана. Персонал столовой дает ей яблоко и три пакета крекеров.

— Никто не оставил для меня еды? — спрашивает она.

Ее одноклассницы извиняются.

* * *

Проходит еще неделя. Воскресные звонки отменяются — нелады с интернетом. В понедельник куклы появляются из комнаты оборудования, у них стеклянные глаза, на лицах отсутствующее выражение, какое бывает у выживших в автомобильной катастрофе. Кукла матери-подростка онемела. Эммануэль отшатывается, когда Фрида пытается к ней прикоснуться. Материнский язык группы достигает невыносимых высот, когда они пытаются пробиться через лед, которым куклы отгородились от них, будто видят их в первый раз.

Фрида читает книгу про двух дружных поросят, но Эммануэль отталкивает ее, ползет к Лукреции и ее кукле. Фрида и Лукреция смотрят ошарашенно на кукол, которые похлопывают друг друга по лицам и рукам, ищут ямочки.

— Бо-бо, — говорит Эммануэль.

— Больно, — отвечает кукла Лукреции и трет себе живот.

— Помочь. — Эммануэль поворачивается к Фриде. — Мама. Помочь.

Чтобы приободрить кукол, инструкторы удивляют класс — предлагают им часовую прогулку. Они раздают голубые детские комбинезоны, шапочки, рукавички, сапожки. Матери тратят немало сил, чтобы одеть кукол.

Миз Каури ведет их к огороженной части двора. Первые минуты на улице проходят тихо, куклы просто дышат, с удивлением разглядывают уплывающие облачка своего дыхания. Они смотрят на солнце. Медленно вращаются и падают. Они впервые видят снег, впервые прикасаются к нему, на их лицах выражение удивления. Фрида помнит, как Гарриет ловила снежинки, как плакала, когда они таяли.

Эммануэль показывает на снег и спрашивает:

— Есть?

— Нет-нет. — Фрида не дает Эммануэль