Со мной летела бомба - Сергей Майоров

— Ребята! — услышал я голос, от которого мгновенно потеплели ладони. — Это что за шутки?

Настя рассмеялась.

Я завел ее за руку в кабинет и закрыл дверь на замок.

Она сидела в приемном покое, в своем кабинете, когда на пороге появился незнакомый мужчина. Он был одет в длинный кожаный плащ, норковую шапку, и на его лице светилась добродушная улыбка.

— Можно вас на минутку? — сказал он. — Я от Сергея.

Она хотела пригласить мужчину в кабинет, где им никто бы не помешал, но незнакомец извиняющимся тоном попросил выйти на улицу. Фраза «от Сергея» мгновенно стерла все подозрения.

Когда Настя вышла на улицу, у крыльца стоял огромный, как дом, черный джип.

Да, я знал этот джип. Один раз я в нем уже прокатился. И ездит он, как трамвай, по маршруту «Город — Особняк».

Настю пригласили внутрь и пояснили, что Сергей попросил сделать ей приятное — показать зоопарк. Как Настя ни сопротивлялась, ее все-таки заставили поехать. Не было ни насилия, ни угроз. Мягко убедили, будет вернее.

— Вот у кого нужно учиться работать. У Юнга, — по-отечески подсказал Ивану Верховцев. — А не у Загорского.

Настю привезли в странный особняк восточного типа.

— Знаешь, Сергей, — восхищенно воскликнула она, — там даже кончики крыши вверх вздернуты, как на пагоде!

— Да ты что? — удивился я.

— А у входа звери какие-то сказочные из металла!

Девушку встретил маленький сухонький старичок.

Он пригласил ее в зал, угостил кофе, провел по всем комнатам, рассказывая об истории рождения каждого шедевра.

После экскурсии по дому старичок провел Настю по длинному подземному коридору, украшенному восточными этюдами, и вскоре они снова поднялись наверх.

— Последний раз я была в зоопарке год назад, — глаза Насти светились восхищением. — Но этот зоопарк, кажется, больше!

Около трех десятков гиен семенили по огромному вольеру. На глазах девушки старичок приказал слугам покормить гиен.

— Они уже три дня ничего не ели, — объяснил он.

— Это, конечно, неприятно, но это — природа, — сказала Настя. — Я впервые в жизни увидела, как гиены разрывают свои жертвы и глотают с костями. Я врач, и только поэтому, наверное, мне не стало плохо… Зачем ты попросил показать мне это?

— Вот гады! — вырвалось у Верховцева.

Я остановил его взглядом и извиняющимся тоном обратился к девушке:

— Настя, я не знал, что он будет показывать тебе гиен! Я думал, он ограничится чебурашками в большой зале. Прости.

— Я увезу Настю домой! — решительно прервал разговор Ваня и соскочил с подоконника.

— Настя, я просил старичка передать мне кое-что. Ты привезла?

— Ах да! — спохватилась она и сунула руку в карман шубки. — Вот этот телефон.

Когда под окном заурчал двигатель «Лексуса», я нашел в трубке единственное, что там было, — аудиофайл.

Говорил, понятно, не Юнг. Он не идиот, чтобы отдавать мне в руки вещественное доказательство. Мямлил какой-то славянин, делая паузы в совершенно не свойственных для речи местах. Сомнений, что он читает с листа текст, не было. Имен, других данных, определяющих принадлежность пленки к кому-либо, не звучало. Использование записи при проведении официальных оперативно-разыскных мероприятий и приобщение ее к материалам уголовного дела стало бы бессмысленным занятием. Содержание монолога предназначалось исключительно для меня, и понимал его лишь я один. В течение тридцати четырех секунд мне было разъяснено, что необдуманные действия приводят к печальным последствиям. Из-за моей глупости известные мне люди претерпели ущерб около восьмисот тысяч настоящих долларов. Я нарушил пакт о ненападении, чем вызвал военные действия между договаривающейся стороной и третьими лицами. Это может полностью дестабилизировать ситуацию в городе и подорвать авторитет как представителей деловых кругов, так и представителей власти. Чтобы не портить жизнь молодому полицейскому (мне), его простили, но он снова полез не в свои дела. И что в результате? Беда не приходит одна. Его то машина сбивает по его же неосмотрительности, то уголовное дело в отношении него едва не завелось. А что будет дальше? При таком-то отношении к жизни…

На этом глубоком вопросе, возвещающем мне геенну огненную, запись и закончилась. Диктора, очевидно, повели кормить гиен. Я уже выключил было телефон, как…

Быстро включил и регулятор громкости до максимума.

«…из-за не до конца продуманных поступков известные люди понесли убытки в размере более восьмисот тысяч долларов. Нарушение собственных обещаний — худшая из сторон сотрудника. В результате…»

— Что ты сейчас услышал? — отключив воспроизведение, я резко повернулся к Верховцеву.

Тот пожал плечами:

— Ты опустил Юнга почти на лимон баксов.

— Не вдумывайся в содержание! Услышь форму!

Я снова отмотал запись назад.

Верховцев сидел и молча смотрел на магнитофон. Признаваться в том, что он тупой, ему, по всей видимости, не хотелось.

Когда я промотал этот участок в третий раз, лицо Дмитрия озарила догадка.

— «Сотрудника»! Не «сотрудника полиции», а именно — сотрудника! Это же полицейский говорит!

— Или полицейский текст составлял, — согласился я. — Это будет вернее, потому что говоривший тормозит на тексте. Ты молодец, что обратил на это внимание. Я это упустил. Упустил, потому что услышал другое! То, на что не обратил внимание ты. Слушай фон, Дима…

В паузе между предложениями, после слова «сотрудники», диктор замешкался почти на две секунды. И именно в этот момент в тишине дикторской аудитории раздалось едва слышимое: «Егор, «Гёссер» вынеси…» Если не установить регулятор звука на всю мощность, то эта фраза почти сливается с естественным шорохом пленки.

Значит, пиво на стойке закончилось?..

Верховцев, конечно, ничего не понял. Откуда им знать, что Егор совсем недавно поступил на работу? Впрочем, Егор тут совсем не при делах.

Но где же Ванька? Нужно было срочно выезжать, а стажера-дипломника все не было. Когда был выпит весь чай и от курения уже свербело в груди, Бурлак вошел в кабинет. Причина опоздания тривиальна. Те, кто прибывает на работу на общественном транспорте, клянут не прибывший вовремя вагон. Имеющие личное авто ссылаются на пробки, проколотые колеса и севший аккумулятор. У Ивана закончился бензин. Ну как у бабы, ей-богу…

— Ваня, к кафе Бориса Кармана.

Жаль, что я тогда проявил тактичность и не стал выяснять до конца, кто же соорудил крышу над головой Бориса. Как же так получается? Этот человек должен мне в этой жизни, как земля крестьянам, а что я получаю в ответ? Подлость. Личное благополучие — вот основа основ существования борисов карманов. Нужно было мне не стенкой перед тобой вставать тогда, когда «мамаевские» тебя трясли, как кота помойного, а в сторону отойти. И если бы не я, то твою жену изнасиловали бы в кабаке, куда она имела обыкновение отправляться в гордом одиночестве. Помнишь, Боря, как я ее, пьяную, отбил уже в гостиничном номере у четверых азеров?