Аргентина. Квентин - Андрей Валентинов

— Не хочу!

— Был трудный день. Ты вел себя как мужчина. Спи!

5

…Пчелиный рой вырвался наружу, загудел, наполнил собой небо. Маленький Уолти попятился, уткнувшись спиной в твердые доски забора, присел, закрыл глаза руками. Но пчелы никуда не исчезли, их стало еще больше, маленьких, ярко-красных, кружащихся в яростном безумном танце. Он видел их даже сквозь ладони, сквозь прикрытые веки. Кружат, кружат, кружат, подбираются все ближе.

Почему пчелы — красные? В Пэлл Мэлле ни у кого нет красных пчел. В округе тоже нет. И пчелы не светятся…

— Просыпайся, Вальтер!

Проснулся, выдернул руки из спальника, протер глаза. Пчелы не исчезли.

— Завидую молодежи! Не услышать команду «Подъем» — это уметь надо. Синьорина Фогель, пните нашего героя. Можно ногой и посильнее.

— Ногой — не надо! — выдохнул молодой человек, узнав голос Строцци. Приподнялся, мотнул головой…

— Н-ничего себе!

Пчелы! Нет, не пчелы — искры, красные точечки-огоньки! Всюду, со всех сторон, беззвучной горящей метелью. В небе, в черном зеве пещеры, перед лицом, между растопыренными пальцами. Кружат, кружат, кружат…

— Хлебни воды! — рука Анны протянула флягу.

— Ага, спасибо.

Выпил, смочил мокрой рукой лицо, огляделся.

Да-а-а…

Белая Луна. Черное небо, горы черные. Красная метель.

— Началось на три минуты раньше, чем вчера, — Строцци подошел, взглянул не без иронии. — Горазды спать, юноша.

Средняя дистанция!

Хук справа!

Уолтер едва ушел, ухо ветерком обдало.

— Это… Это оно?

Вопрос, конечно, глупый, но бывший чемпион пояснил серьезно:

— Как видите. Не совсем свечение, больше похоже на искры от костра. Началось, как только лунный луч коснулся пола пещеры. Приходите в себя, сейчас нам Ларуссо будет сказки рассказывать.

— Почему — сказки? — обиженно прогудело откуда-то справа. — Не сказки, синьор, а результаты следственных действий. Сами же приказали.

Молодой человек свернул спальник, бросил его рядом со всеми прочими. Тело отозвалось ноющей болью. Камни — жесткая постель. Сейчас бы короткий спарринг с чемпионом, чтобы кровь разогнать…

Вытер лицо, огляделся, уже основательно.

Красные искры рождались под белым светом. Лунный луч проник в пещеру, затопив неверным холодным огнем узкую полосу за каменным завалом. Оттуда и вырывался красный рой. Пещера оставалось темной, искры устремлялись наружу, к породившему их светилу. Густой рой распадался в клочья, точки-огоньки теряли друг друга, снова находили, сталкивались, летели дальше.

Камень под ногами был красным. И ладони красные, и рукава куртки.

Анна подошла, коснулась губами щеки:

— Здорово, правда? Я рада, что мы с тобой это увидели.

— Молодые люди, — Строцци многозначительно кашлянул. — Эмоциональная составляющая не должна мешать работе. Внимание, личный состав! Команда «садись!».

Разместились на спальниках, больше, считай, и не на чем. Сержант, где и был, в самом центре площадки, бывший чемпион примостился напротив, Анна и Уолтер как прежде, чуть в стороне, плечом к плечу. Строцци поглядел, улыбнулся:

— Даю вводную — специально для молодежи. Красный луч, Filo di Luna, появится сразу после полуночи, как только лунный свет коснется камня. Как вы его называли, мистер Перри? Да, «киноэкрана». Пока же подумаем, что нам об этом всем известно. Современную науку пока не спросишь. «Термолюминесценция» звучит красиво, но ничего не объясняет. Люминесцентное свечение, как известно, возникает в процессе нагревания, а камень в пещере холодный…

Уолтер невольно восхитился. Силен чемпион!

— Что у нас остается? Знание предков, их наследие. Как выразился бы доктор Отто Ган, «аненербе». Сержант Ларуссо, во искупление своих грехов, получил приказ вопрос изучить и быть готовым к докладу. Можете приступать!

«Байки и страшилки» — тут же вспомнилось Уолтеру. И еще два итальянских слова, почти в рифму: racconti и impotenti.

Усач гулко прокашлялся.

— Так точно! Про всякие байки и страшилки…

Перри не выдержал, хмыкнул в кулак.

— …говорить не буду, это все, извиняюсь, даже не «аненербе», а пустой бабский треп. Gossip di mercato! Но в школьной библиотеке мною обнаружена книжка, научная. Называется «Сборник», а чего именно, у меня в блокноте помечено. Там про Bocca del Lupo много всякого есть.

— Прочитали? — осведомился бывший чемпион. Сержант развел ручищами:

— Но, синьор, там же по-немецки! А я говорить — говорю, а вот читать — извините. Припряг учителя местной школы, он посмотрел и все, как есть, пересказал. Выходит вот что… Преданий про пещеру и про красный свет много, но все они к одному сводятся…

…Рука Анны легла на плечо, обняла, прижала. Уолтер дернулся, хотел отстраниться. Замер. Он не забыл сказанного, но вдруг понял, что кроме слов есть еще целый мир, в котором иногда случаются чудеса.

Красные искры, черная ночь, теплое дыхание… И не нужна ни ученая книжка с названием «Сборник», ни пещера с ее тайнами.

И все-таки вслушался — не хотелось обижать сержанта. Старался же человек!

* * *

Filo di Luna — Лунный путь — вел прямиком на небеса. Ночное светило было лишь первой станцией на долгой дороге. Не побоишься, войдешь в самую гущу красных искр — и вознесешься над ночной землей. Выше, выше, выше… Пока не попадешь в горние чертоги, живой, не познавший смерти. Пути назад не будет, ступивший на лунный луч прощался навеки.

Многие верили, немногие рисковали. Поутру под каменной площадкой находили мертвые тела. Волчья Пасть щерилась недоброй усмешкой.

Отчего так, объясняли просто. Filo di Luna возьмет любого, но не всякий на нем устоит. Грехи утянут вниз, суетные мысли заставят оступиться. Соскользнет нога, разверзнется пропасть-ночь…

— …Вдребезги, значит! В лепешку то есть. A pezzetti![46] Опаснее всего первые минуты, когда только подниматься начинаешь. Там, как в храме, на исповеди. Только не спрашивают, а сразу в лоб: «Peccaminoso!» Грешен! И — бум!

Никола Ларуссо взмахнул крепкими ладонями, вперед подался:

— Ведь чего, синьоры, детишки эти погибли, из-за которых путь к пещере взорвали? Брат и сестра, помещика здешнего наследники? Детишки-то они детишки, только дури уже набраться успели. Не по-родственному общались, уж извините. Spudorato, perdona loro, Madonna!

При этом бравый сержант поглядел отчего-то на Уолтера. Нахмурился, усы подправил.

— На земле, понятно, им бы жизни не было. Incesto vergognoso! Не одна церковь, даже если у турок, не обвенчает. Вот и решили на небо податься.