Пляжное чтение - Эмили Генри

– Это здорово, – сказала я, следуя за ней с другой стопкой.

– А как Эверетт? – спросила она.

– Отлично, – ответила я, забирая у нее фломастер уже без колпачка.

Тут она начала листать титульные страницы и перекладывать книги так, чтобы я подписывала их одну за другой.

– Похоже, вы с ним провели много времени вместе.

– Почему похоже? – заартачилась я.

Пит снова расхохоталась:

– Знаешь, как бы ни был скрытен этот парень, мне многое удалось вытянуть из пересказанных мне разговоров. Конечно, я поняла, что между вами возникла дружба.

Я постаралась скрыть свое удивление:

– Вы часто общаетесь?

– Наверное, он отвечает примерно на треть моих звонков. Конечно, я понимаю, что сильно раздражаю его звонками, но я волнуюсь. Мы же семья, мы единственные люди, которые есть друг у друга.

– Семья? – не сдержалась я, больше не скрывая своего замешательства.

Лицо Пит удивленно вытянулось. Она почесала в затылке:

– Я думала, ты знаешь. Я никогда не смогла бы сказать, что он считает личным, а что нет, так много из его жизни появляется в его книгах. Можно даже подумать, что ему приятно снимать кожу и разгуливать по Таймс-сквер. Конечно, это всего лишь метафора. Я знаю, какие вы творческие люди. Он настаивает, что это вымысел, поэтому я должна считать его книги таковыми.

Я едва следила за ее мыслью. Очевидно, это отразилось на моем лице, потому что Пит объяснила:

– Его мать была моей сестрой.

На меня накатила волна головокружения. Лавка, казалось, раскачивалась. В этом просто не было смысла. Прошло две с половиной недели почти постоянного (хотя и нетрадиционного) общения, а Гас даже не поделился со мной самыми основными моментами своей жизни.

– Но ты зовешь его Эверетт, – сказала я. – Ты его тетя, но не называешь его по имени.

На мгновение она растерянно уставилась на меня:

– О! Это старая привычка. Когда он был маленьким, я тренировала его футбольную команду. Я не могла иметь любимчиков и потому называла его по фамилии, как и любого другого игрока, что и прижилось. В половине случаев я забываю, что у него есть имя. Черт возьми, я уже представила его как Эверетта почти половине этого города.

Я чувствовала себя так, словно только что уронила деревянную матрешку, а потом увидела, как из нее вываливаются еще шесть. И самое главное, что этой системой матрешек, по сути своей, был Гас. В ней был Гас, которого я знала: смешной, неряшливый и сексуальный. А еще был другой Гас, который пропадал на несколько дней, играл в детстве в футбол, жил в том же городе, что и его тетя, и говорил в настоящем времени только о себе. О своей семье он говорил только в прошлом, глядя, как я расчувствовалась от его рассказов.

Я склонила голову и молча вернулась к подписям. Пит все это время пододвигала ко мне книги через стойку, аккуратно складывая подписанные с другой стороны. Через несколько секунд она сказала:

– Будь терпелива с ним, Яна. Ты ему очень нравишься.

Я продолжала расписываться:

– Мне кажется, вы неправильно меня поняли…

– Вовсе нет, – ответила Пит.

Я посмотрела в ее голубые глаза, выдержав ее взгляд.

– Он рассказал мне об этом в первый же день, когда ты переехала. Он знает, что произвел не самое приятное первое впечатление. Это его постоянная проблема.

– Я не ослышалась?

– Конечно, ты должна дать ему передышку, – сказала она. – Он всегда тяжело переживает свой день рождения с тех пор, как с ней расстался.

– День рождения? – переспросила я, глядя вверх. – Разошелся? Я думала…

Пит выглядела удивленной, затем словно потеряла уверенность:

– Она оставила его, ты же знаешь. И с тех пор каждый год его друг Маркхэм устраивает большую вечеринку, чтобы попытаться отвлечь его. Конечно, Гас ненавидит вечеринки, но он не хочет, чтобы Маркхэм думал, что эти вечеринки расстраивают его. Поэтому он позволяет ему устраивать эти вечеринки на день рождения.

– Прошу прощения! – задохнулась я.

Это что, какая-то шутка? Может быть, Пит проснулась сегодня утром и подумала: «Хм, может быть, сегодня я выложу кому-нибудь обрывки шокирующей информации о Гасе в случайном и загадочном виде?»

– Она бросила его в день рождения? – спросила я.

– А он разве не сказал тебе, что именно из-за этого он с цепи сорвался в ту ночь, когда ты переехала? – сказала Пит. – Вот это меня действительно удивляет. Если бы он сказал тебе, что вспоминал тогда о прошедшем разводе, это, конечно, объяснило бы, почему он был груб с тобой.

– Развод, – произнесла я, и все мое тело похолодело. – Эта вечеринка была связана… с его разводом.

Значит, Гас был разведен! Значит, Гаc был женат!

Пит неловко заерзала:

– Странно, что он тебе ничего не сказал. Ему было так стыдно за свою грубость.

У меня в голове словно волчок закрутился. В этом не было никакого смысла. Нет, Гас не мог быть женат. Он даже не ходил на свидания. Магазин, казалось, закачался вокруг меня.

– Я не хотела тебя расстраивать, – заверила Пит. – Я только подумала, что это может все объяснить…

– Нет, все в порядке, – сказала я, и тут меня снова прорвало.

Ощущение было таково, что я слишком долго держала все в себе, а теперь у меня не было иного выбора, как все выплеснуть.

– Наверное, я слишком остро реагирую. Я просто… Этот год был для меня странным. Например, на мой взгляд, брак всегда был чем-то священным. Этаким воплощением любви, способным выдержать все что угодно. И я ненавижу думать, что некоторые люди из-за своих личных плохих переживаний готовы «загадить»… всю концепцию.

Да, Гас сделал именно это. Называя нормальные отношения садомазохистскими, он даже не сказал мне, что был женат. Он заставлял меня чувствовать себя глупо из-за желания любить и веры в длительные отношения только потому, что его собственная попытка построить семью не сработала. И он скрыл от меня эту попытку.

Но даже если и так, то почему меня должно волновать, что думает он? Мне же не нужно, чтобы все разделяли мои убеждения или хотели того, чего хочу я.

Когда моя мысль дошла до этого, я признала, что у Гаса тоже есть основания считать меня глупой. Ведь я верю в свои светлые сказки, хотя их своим примером опроверг мой собственный отец. И кроме того, я злилась на себя за то, что никак не могу отпустить мысли об отце. Я злилась на то, что все еще хотела той любви, которую всегда «рисовала» в романах.

А маленькая и глупая часть меня даже возмущалась тем, что Гас втайне любил кого-то настолько, что даже женился на ней. После же поцелуев со мной он был готов сбежать от меня на край света.