История философии. Реконструкция истории европейской философии через призму теории познания - Иван Шишков

Извергнутая из тела душа блуждает по земле в воздухе и предстает перед распорядителем душ Гермесом. Если душа чистая, читай добрая, не запятнана всякими земными пороками, то он отправляет ее ввысь, на небеса «к высочайшему очагу Гестии и престолам Зевса». Нечистые же души низвергаются «в море рождений» для их очищения от плотского, чувственного. Душа, проходя по «кругу рождений», всякий раз воплощается в различных живых существах.

Этим учением о переселении душ пифагорейцы сближаются с орфизмом, для которого также были характерны мистические культы, обряды, целью которых было очищение и спасение души путем освобождения ее от последующих вселений в другие тела и приобщение к бессмертию. То, что Пифагор верил в переселение душ, свидетельствует, по сообщению Диогена Лаэртского, история, рассказанная в поэме Ксенофана: Пифагор, увидев человека, избивающего собаку, велел ему остановиться, поскольку в лае собаки он услышал голос своего друга.

Очищение душ достигается на пути неразрывно связанных нравственной аскезы, математики, музыки, гимнастики, ибо посредством них тело и дух проникаются гармонией и числом. Занятия математикой совершенно необходимы, поскольку они отвлекают ум от чувственного мира и приводят его в непосредственное соприкосновение с числами. Так же относятся друг к другу музыка и гимнастика. «Что математика для ума, то музыка для души и чувства, что аскез для воли, то гимнастика для тела»[190] — тонко заметил в этой связи С. Н. Трубецкой.

Пифагорейцы глубоко верили в теургическую силу гармонии, чисел. В кротонской школе медицины очень широко практиковалась методика лечения болезней посредством музыки, считавшейся эффективным психотерапевтическим средством. Они признавали музыку одним из главных средств нравственного воспитания, очищения души от страстей, обуздания их. Истинная музыка есть проявление скрытой космической гармонии вещей, она сообщается душе и приводит ее в гармоническое состояние. Равным образом гимнастика есть гармоническое устроение тела: здоровое тело предполагает здоровую душу, дух. Итак, гармонию души и тела можно достичь через правильный, здоровый образ жизни, предполагающий разумную систему воспитания: умеренность во всем, воздержание от страстей и пороков.

В созерцании прекрасного, гармонии Пифагор усматривал предназначение философа, ибо «мудрость — это знание прекрасного, первосуще- го»[191], каковым является природа чисел и пропорций. Знание совершенства чисел и есть счастье человека. Свое же учение Пифагор называл любомудрием, а не мудростью, ибо никто не мудр, человек по слабости своей природы часто не в силах достичь всего, а тот, кто стремится к нраву и образу жизни мудрого существа может быть назван любомудром (философом).

tto сообщению Ямвлиха, Эмпедокл из Агригента в Сицилии (ок. 495- 435 гг. до н. э.) входил в число пифагорейцев, но он, по словам Диогена 6 Лаэртского, «был, подобно Платону, уличен в присвоении учения и отстранен от занятий»[192]. Здесь Диоген, по-видимому, намекает на орфико- " пифагорейское учение о переселении душ, которое Эмпедокл разделял, I как и вся древнегреческая традиция. Но он мог быть отлучен от пифаго- рейского союза и предан анафеме за разглашение вообще всей тайной пи- i фагорейской доктрины. Отвергнутый пифагорейцами, Эмпедокл оставал- I ся верным их учению. Он лишь внешне отстранился от пифагорейского союза, став из молчащего в говорящего: вопреки пифагорейским правилам держать уста сомкнутыми, он стал беспрестанно глаголить, пропаганди- I руя открыто учение Пифагора. В этом смысле, он был, безусловно, нети- ; пичным пифагорейцем.

I Близость его к Пифагору выражалась и в подражании им внешнему ■ облика именитого самоссца, когда он величественно шествовал в пифагорейском одеянии — в пурпурной мантии.

Кроме того, у Эмпедокла была и глубокая внутренняя связь с Пифагором, выражавшаяся в той же таинственности и загадочности его личности и учения. Характерной в этом плане является вторая поэма Эмпедокла «Очищения», круг идей которой орфико-пифагорейский. Попытка же некоторых историков философии найти следы влияния Пифагора на физическое учение Эмпедокла, т. е. на его учение о стихиях, изложенное в поэме «О природе», оказывается необоснованной, ибо принципиальное отличие агригентского ученого от пифагорейцев слишком велико, чтобы могла идти речь о каком-либо научном заимствовании. В научном отношен™ он был обязан в первую очередь Пармениду, ионийцам Анаксимандру и Гераклиту и, возможно, атомисту Левкиппу.

Как личность Эмпедокл был богатой противоречивой натурой, «многоцветен»: в нем гармонично сочетались облик политика и глашатая орфического учения, ритора, странствующего в одежде священника, и врача, инженера и музыканта, поэта и чудотворца (кудесника), жреца и мудреца, прорицателя и нравоучителя, рапсода и чародея-целителя, и, безусловно, философа и ученого. Своим современникам и самому себе он казался божественным существом, которому «открыта тайна мировой загадки; его устами глаголет божественная Муза»[193]. О его божественности древние авторы рассказывают множество легенд, одна из которых широко известна: чтоб утвердить славу о себе, будто он стал богом, Эмпедокл бросился в кратер вулкана Этна. Этому обстоятельству смерти Эмпедокла посвящена одноименная трагедия великого немецкого поэта-романтика Фридриха Гёльдерлина.

Как мыслитель, он был «двусмысленно многословным» (Аристотель), несколько эклектичным, одним из самых «загадочнейших философов Античности», как его назвал знаток и почитатель греческих древностей Я. Голосовкер. О загадочности именитого Агригентинца свидетельствует красивая легенда о том, будто жители Агригента воздвигли Эмпедоклу статую, на которой изобразили своего великого соотечественника с покрытой головой. Загадочность его философии давала возможность каждому толкователю его учения видеть в нем своего: эмпирики, неоплатоники, отцы церкви.

Античные авторы приписывают Эмпедоклу два философских сочинения, написанных в поэтической форме: натурфилософская поэма «О природе» и религиозно-эсхатологическая поэма (в орфическом духе) «Очищения». До нас дошли многочисленные более или менее обширные фрагменты этих произведений: от первой поэмы сохранилось 340 стихов, от второй — 450.

Учение Эмпедокла представляет собой, по сути, весьма оригинальную попытку примирить и объединить начала ионийской и элейской философии при ощутимом влиянии орфизма и пифагореизма. Будучи поклонником Парменида, которого некоторые древние авторы называют даже учителем агригентского мудреца, Эмпедокл исходит из парменидовского «пути истины» в понимании реальности. Он утверждает, что бытие существует, что оно ни откуда не появляется и никуда не исчезает, ибо оно не может появиться из небытия и не может уйти в небытие. Но на этом, пожалуй, сходство с Парменидом и заканчивается. Далее он вступает на пармени- довский «путь мнения» и утверждает существование изменения, которое является несомненным фактом, подтверждаемым нашим опытом. Чтобы каким-то образом примирить идею Парменида о неуничтожимости и не- возникаемости, вечности и неизменности истинно сущего бытия с фактом существования изменения и движения, Эмпедокл выдвигает идею, согласно которой, хотя сущее в целостности качественно и количественно всегда неизменно, всё же оно множественно на уровне единичных вещей: оно состоит из четырех основных и несводимых друг к другу материальных начал, элементов. Таковыми являются стихии огонь, воздух, вода и земля. Эмпедокл их именует «корнями всех вещей».