Русский Медведь. Император - Михаил Ланцов

Петр ехал следом за этой эротичной группой, отставая метров на пятнадцать, восседая на любимом им коне фризской породы. Огромный, откормленный, лоснящийся жеребец был просто бесподобен. Как и государь в белоснежном костюме, оттененном умеренным золотым шитьем. Никакой варварской вульгарности. Под стать ему выглядела и ехавшая рядом Анна. Разве что ее огненно-рыжие волосы выглядели слишком ярким пятном, притягивая внимание.

За ними следом двигался почетный караул – тяжелые кавалеристы в отполированных до зеркального блеска латах. Те самые, что так удачно опрокинули шведов далекие полтора десятилетия назад. Только латы слегка доработали – по польской манере прицепили крылья, чтобы усилить эффект.

А потом пошли сводные батальоны войск России и союзников.

В самой красивой форме. И много. Очень много. По оценкам, подведенным накануне вечером, в праздничном шествии, кроме государева конвоя, принимали участие тридцать две тысячи человек. Со всего мира. Даже из Индии и Эфиопии несколько отрядов пришли.

Шествие двигалось медленно. Мерно. Торжественно. Чеканя шаг, что гулким эхом разошелся бы по округе, если бы не какофония из музыки, шума и людского гомона.

Петр же с супругой, следуя общему темпу, также двигался очень неспешно, буквально проплывая сквозь людскую толпу, что собралась вдоль дороги, махала руками, кричала что-то и прочими способами выражала свою радость. Хотя государь и не мог разобрать ни слова. Просто гул. Рев стихии.

В какие-то моменты ему даже становилось страшно – казалось, будто это и не люди вовсе, а какое-то многоголовое чудовище, алчущее его крови, а потом тянущееся к нему своими бесчисленными щупальцами и хапальцами, предвкушая сочный, вкусный кусочек… И лишь только выдержка и многовековая закалка спасали государя от срыва. Да еще и характерная сценка из комедийной киноленты «Диктатор», прокручиваемая у него в памяти раз за разом.

Сколько времени занял этот проезд, Петр не знал, так как в себя он пришел только на ступенях собора Святого Петра – самого монументального христианского культового сооружения в мире. Ничто не могло с ним тягаться, даже знаменитый оплот Святого престола в Риме. А уж Святая София в Константинополе и подавно, тем более что она серьезно пострадала и нуждалась в восстановлении.

Ревущая толпа осталась где-то за спиной, и Петр, под ручку с Анной, едва сдерживаясь от желания побежать, вошел в храм. Что во время шествия по городу испытывала его супруга, он даже не пытался представить. Ведь у нее такого многолетнего опыта не было. Скосился на нее. И верно – глаза почти стеклянные. Но держится и даже улыбается. Сколько там было людей? Сто тысяч? Миллион? Десять? Государь не смог ответить, потому что казалось, будто бы там собрались люди со всей планеты, забив в буквальном смысле слова все: улицы, перекрестки, крыши домов, окна…

Не обошлось без накладок.

Музыкантам работать в толпе было сложно. Где-то эти мини-оркестры замолкали, где-то сбивались, порождая приступы какофонии. Но в целом получалось хоть и шумно, но музыкально и празднично. Тем более что в небе висели десятки воздушных шаров с флагами расцвечивания, усиливая и без того значительный эффект от многочисленных флагов, цветов и лент, какими заранее украсили городские постройки.

Внутри храма все было иначе.

Петр остановился на пороге и огляделся. Возвышенная обстановка с ярким, пышным блеском позолоты и белого мрамора сочеталась с приглушенными звуками шепота самых высокопоставленных гостей. Который, впрочем, стих в считаные секунды после того, как государь переступил порог. Все монархи Европы почтили своим присутствием столь значимое мероприятие. И не в одиночку, а целыми семьями: жены, дети, племянники, братья, сестры и так далее. Не уступали им и крупные банкиры с купцами, буквально молящиеся на преобразования, которые устраивал Петр. В их лице, пожалуй, он находил самых преданных и последовательных союзников, которые продолжали сотрудничать с ним даже в условиях войны. Почему? Потому что видели, как облегчаются условия ведения бизнеса после реформ, которые производил государь. Ведь он, по сути, был творцом предельно мягкой формы буржуазной революции, открывающей новые горизонты активным и деятельным людям…

Венчание императорским венцом происходило без особенных изысков, но под очень красивое хоровое пение и музыкальное сопровождение. Не прошло и десяти минут, как вошедший в храм Петр уже красовался в большом золотом императорском венце, а его супруга – в малом серебряном. На что они были похожи, сложно было сказать, так как представляли смесь поздних корон XIX–XX веков. Являясь, по сути, плодом фантазии монаршей четы, которая работала над ними вместе с ювелирами. Ведь требовалось сделать не просто пышные шапки из драгоценного металла, усыпанные дорогими «булыжниками». Нет. Требовалось создать изящное произведение искусства, без элементов варварской вульгарности… ну и чтобы самим нравилось.

Петр медленно и торжественно вышел из ворот храма и остановился на площадке своего рода крыльца, высоко возвышавшейся над площадью. У него перехватило дыхание. Ведь затихшая было толпа, мерно рокочущая на холостых оборотах, вновь взорвалась ревом. Умом государь понимал, что радостным и одобрительным, но психологическое давление было чрезвычайным. Настолько, что он едва не покачнулся. А вот Анна вздрогнула, вцепившись в руку супруга с какой-то немыслимой силой. Впрочем, несколько секунд спустя ее отпустило, и она, так же как и Петр, радостно улыбаясь и приветственно махая «лапкой» обезличенной толпе, прошла к открытой коляске. В ней императорской чете надлежало добраться до спешно достроенного дворцового комплекса на искусственном острове в центре Москвы-реки.

– Безумие… это безумие… – покачала головой Анна, когда они смогли на некоторое время уединиться. – Я не могу больше…

– Держись, милая, – произнес император и, нежно прижав супругу к себе, стал поглаживать и успокаивать, нашептывая какую-то вздорную нелепицу, которой старался отвлечь. Анну же трясло мелкой дрожью, а из ошалелых глаз лились слезы. – Мы справились. Все хорошо. Теперь все будет хорошо.

А она все не унималась.

Сразу же после коронации начались празднования и народные гуляния по старой древнеримской традиции. Людям требовалось дать хлеба и зрелищ. Именно поэтому каждый крупный перекресток в Москве на время гуляний превратился с огромную бесплатную рюмочную. Кроме того, тотальную праздничную пьянку Петр совместил с церемониями чествования людей, отличившихся в минувшей войне. Даже простых солдат публично, при большом стечении людей украшали медалями да орденами. Само собой, под одобрительный рев толпы.

Город праздновал.

Страшно, рокочуще, безумно.

На седьмой день гуляний Петр стоял у окна и с грустью смотрел на все еще никак не желавший успокаиваться народ. Но их можно было понять. Столько лет порядка и напряжения сил, которые государь требовал от всех. А тут такая возможность. Ведь многим людям многого не нужно. Мало кто думает о будущем и хочет по-настоящему обеспечить счастье своим детям. Нет. Большинство жили и живут одним днем. Сегодня за пьянку карают и выгоняют с престижной работы? Значит, перетерпят. А завтра можно? Значит, гуляют. Ровно столько, сколько позволят обстоятельства и руководство. Особенно когда пьешь не в одиночку, а коллективом. Большим и ненасытным.