Россия. Крым. История - Дмитрий Беляев

Помимо дипломатических уловок в ход идут и оскорбительные, недружелюбные выпады в адрес Турции. Как главной судостроительной державе мира, Великобритании многие государства заказывали постройку новейших кораблей. За несколько лет до войны Бразилия заказала в Англии свой третий по счету линкор — дредноут, вооруженный 14 мощнейшими 305-миллиметровыми орудиями. Однако «страна кофе и карнавала» немного не рассчитала свои финансовые возможности и уже готова была отказаться от приобретения, когда на сцену выступила Турция. Она не только перекупила строящийся бразильский корабль, но и оплатила постройку еще одного корабля такого же класса. К лету 1914 года оба судна должны были быть переданы заказчикам. Вместе с тем английские фирмы под разными предлогами вдруг стали затягивать сдачу кораблей, а 28 (15) июля 1914 года (в день объявления Австро-Венгрией войны Сербии) Великобритания... реквизировала оба турецких дредноута, тут же включив их в состав своего флота под названием «Эйджинкорт» и «Эрин». Обратите внимание: мировой войны еще нет, Австрия объявила войну Сербии. Так почему же Англия забрала корабли у Турции?

Для турецкого правительства реквизиция кораблей была оскорблением, публичной пощечиной. Действия британцев вызвали в Стамбуле взрыв негодования, ведь часть средств на постройку судов была собрана по общественной подписке. Неожиданная брешь в размере двух сильнейших кораблей подрывала оборонную мощь турецкого флота. Виновными в этом были англичане, но ненависть Турции распространялась на всю Антанту, ближайшим географическим членом которой для турок была... Россия.

Немецкое военное командование решило срочно воспользоваться сложившейся ситуацией и тайно предложило турецкому правительству приобрести два новейших германских боевых корабля, находившихся с 1912 года в Средиземном море. Это были линейный крейсер «Гебен» и легкий крейсер «Бреслау». Как часто бывает в политике, смелая операция германского командования по привлечению Турции на свою сторону полностью совпадала с интересами англичан. Поэтому «Гебен» и «Бреслау» благополучно доплыли до Стамбула. История эта настолько интересна, что остановимся на ней подробнее.

Советский морской историк А. Шталь писал: «В истории флотов нет примера, чтобы один корабль сыграл роль, подобную той, какая выпала на долю “Гебена”».[277]С ним полностью соглашался Уинстон Черчилль: «Народам Среднего Востока “Гебен” принес больше крови, страданий и разрушений, чем любой другой корабль в мировой истории».[278]

«Гебен» и «Бреслау» находились в море в кульминационный момент начала мировой войны: Англия и Германия должны были стать врагами с минуты на минуту. Уничтожить оба германских корабля лучшему в мире британскому флоту не составляло труда. Немецкая эскадра, собственно говоря, состояла из этих двух судов. Английская же — из броненосных крейсеров «Дифенс», «Блэк Принс», «Уорриор» и «Дюк оф Эдинбург» и восьми эсминцев, вооруженных торпедами. У немцев было только одно преимущество — больший калибр и большая дальность орудий, но против эсминцев они были беззащитны. Торпедная атака и история Первой мировой могла пойти иным путем. Легкий английский крейсер «Глостер» обнаружил германцев и поддерживает с ними визуальный контакт, не вступая в бой. Английская эскадра шла по их пятам, но... упустила немецкие крейсеры. Объяснение случившемуся «чуду» может быть только одно: англичане сознательно пропустили немецкие корабли. 7 августа 1914 года британский командующий... не стал атаковать немцев, боясь их главного калибра, руководствуясь приказом избегать боя с превосходящими силами. 9 августа из Адмиралтейства пришел прямой приказ преследовать «Гебен», но, как вы догадались, было уже поздно. Когда британцы снова настигли немецкие корабли в Стамбуле, ситуация в корне изменилась. Правительство Турции объявило, что оно купило «Гебен» и «Бреслау» у Германии и отныне это не немецкие, а турецкие корабли: «Султан Явуз Селим» и «Мидилли». Команды на судах остались немецкие. Они просто поменяли германские бескозырки на турецкие фески.

Последствия британской «халатности» были серьезными. 29 (16) октября 1914 года немецкий адмирал Сушон, принявший должность главнокомандующего турецкого флота вывел эскадру в море якобы для учений. И сделал то, что от него страстно желали руководители германского государства и... английской разведки. «Гебен» открыл огонь по Севастополю, «Бреслау» — по Новороссийску, крейсер «Хамидие» — по Одессе. На следующее утро русский посол в Константинополе затребовал паспорта, и Турция вопреки желанию России оказалась нашим очередным противником и новым союзником Берлина. Следствием этого стало блокирование судоходных черноморских путей, по которым могло осуществляться снабжение России всеми необходимыми грузами. Да и основной поток русского экспорта шел через проливы. Накануне Первой мировой войны от 60 до 70 % нашего хлебного экспорта отправлялось через Босфор и Дарданеллы, а общий вывоз русских товаров именно таким путем составлял около 34 % всего товарооборота. Теперь у России были проблемы с продажей своих товаров и получением необходимых материалов. Недостаток обеспечения в первые годы войны и невозможность поставок через Черное море во многом объясняются той трагической «случайностью», когда два германских корабля «обманули» британский флот. Теперь оружие и амуниция могли попадать к нам только через Владивосток или Мурманск и Архангельск, что сильно удлиняло их путь на фронт, которому и без того требовалось огромное количество боеприпасов. Значит, их дефицит сохранялся и Россия не могла воевать во всю мощь.

Вот как один из немецких офицеров «Гебена» описал первый набег немецких (ставших турецкими) кораблей на Севастополь в мемуарах (любопытно, как он сам относится к укреплениям города и с каким уважением говорит о русской боевой мощи):

«Итак, наша цель — Севастополь. Мы знаем, что это значит. Это означает, что дело принимает серьезный оборот, возможно, крайне серьезный. Севастополь сильнейшая морская крепость России, к тому же одна из сильнейших в мире! Нечто угрожающее, таинственное излучает это имя, словно что-то непобедимое скрывается за ним. Сколько же собственно лет ни один вражеский корабль не показывался перед этими стенами из железа и стали? Раз это все же было — во время Крымской войны объединенные флоты англичан, французов, турков и сардинцев в первый раз стояли там, они пытались превратить эту крепость в развалины. Но Севастополь открыл свою огненную пасть и изверг из семисот орудий смерть и погибель. Семьсот орудий обрушили железный град на нападавших. Усилия всех флотов оказались тщетными. Это было в 1854 г. А теперь появляемся мы — "Гебен" — единственный корабль! Никто больше не отваживался в течение долгих лет на то, что собирались сделать мы. Отчаянное начинание! Мы идем сквозь ночь в ад Севастополя. Раскроется и поглотит ли нас адская пасть?

Медленно проходит ночь. Шесть часов утра. Но вдруг! Что это! Одна русская радиостанция неожиданно вызывает другую: «Срочно, срочно»! Та отвечает, и причем с большой громкостью, — это может быть только мощная радиостанция Севастополя. Мы, в радиорубке "Гебена", до крайности напряжены. Что могло произойти, что русские так усердно начинают радиопереговоры? Мы старательно слушаем, что передают далекие голоса. Теперь на связи снова первая радиостанция . Ага! — Это Одесса. Она сообщает открытым текстом, что два турецких миноносца только что обстреляли город и, кроме того, торпедировали канонерские лодки "Донец" и "Кубанец". "Донец" мог быть потоплен. Стоящие в одесском порту миноносцы открыли огонь, после чего враг отступил в открытое море.