Лавандовый сад - Люсинда Райли

Смысл последних слов Эдуарда дошел до Конни не сразу. Как так, подумала она, осознав наконец, что ей предлагают. Недели изнуряющих тренировок, интеллектуальные тренинги, эмоциональная и психологическая подготовка, и все впустую?

– Понятно, – собралась она с мыслями, немного помолчав. – И что вы собираетесь сейчас со мной делать? – добавила она жалобным тоном.

– Хороший вопрос, Констанция. И вполне своевременный. Я уже проинформировал Лондон, что вы сейчас у меня. И попросил их немедленно уничтожить все бумаги, касающиеся вашей заброски во Францию. Соответствующие шифровки будут разосланы и тем нескольким человекам, которые знают о вашем прибытии. Никто из них отныне не станет выходить на связь с вами. Вы сейчас же приносите мне все свои документы, и мы вместе сожжем их вот в этом камине. Чемодан тоже отдадите мне, и я найду способ, как от него избавиться. У меня уже готовы новые документы для вас. С этого момента вы – Констанция Шапель, проживающая в Сен-Рафаэлль. А для тех, с кем вы уже познакомились в моем доме, еще и моя кузина.

– И что же мне делать? Может, тогда лучше отправить меня назад, в Англию?

– Не сейчас. Это слишком опасно. Я не могу рисковать. Что, если вас схватят, Констанция? – Эдуард изобразил на лице вымученную улыбку. – Боюсь, в ближайшие несколько недель вам придется продолжать разыгрывать ту роль, которую вы исполняли вчера. Вы будете по-прежнему жить в нашем доме в качестве гостьи. Возможно, какое-то время спустя мы совершим поездку на Юг. Будто бы вы возвращаетесь к себе домой в Сен-Рафаэлль. А там уже подумаем, как вас переправить из Франции в Англию. Но в данный момент вы оказались, и не по своей вине, в западне вместе со всеми нами.

– А Лондон согласился на такой план? – спросила Конни, не веря в то, что такое в принципе возможно.

– А что им еще оставалось делать? – отмел Эдуард в сторону ее вопрос как несущественный. Он повернулся к ней, и впервые за все время их разговора его глаза потеплели. – Понимаю ваше мужественное стремление послужить своему отечеству. Понимаю, сколь велико ваше разочарование при мысли о том, что вы не сможете выполнить то задание, которое получили. Но поверьте мне на слово, та жертва, которую вы сейчас приносите, – она намного выше и благороднее всех ваших карьерных амбиций. К тому же, – граф слегка пожал плечами, – кто сказал, что вы не станете помогать нашему общему делу, но уже по-другому? Вы красивая женщина, вы произвели неизгладимое впечатление на мужчину, занимающего важный пост. Фальк, кстати, завсегдатай в нашем доме. Разве догадаешься наперед, о чем он там может проболтаться, ухаживая за вами?

Конни внутренне содрогнулась от одной только мысли об ухаживаниях за нею гестаповца, но она прекрасно понимала, что имел в виду Эдуард.

– Кстати, София вызвала к себе на дом своего парикмахера. Та должна прийти с минуты на минуту. И гардероб вам нужно подобрать соответствующий, такой, какой носят дамы семейства Монтень и семейства де ла Мартиньер. Представляю, как обрадуется София, когда узнает, что в нашем доме поселится еще одна женщина. Она ведь так редко выходит из-за… своего состояния. Ей бывает очень одиноко. Она очень скучает по нашей усопшей матушке. Если можно, прошу вас, уделите моей сестре какую-то часть своего времени, – попросил ее Эдуард.

– Ваша сестра слепа от рождения? – поинтересовалась у него Конни.

– Нет, она родилась зрячей, но с очень слабым зрением. Что выяснилось уже позднее, а с самого начала родители не обратили на это должного внимания. Ее зрение падало постепенно, а когда состояние Софии стало уже очевидным для всех, было слишком поздно, чтобы что-то исправить. Доктора оказались бессильны. Но София хорошо адаптировалась к своей слепоте. Она, кстати, может писать… Научилась еще до того, как ослепла полностью. Она пишет стихи, очень хорошие стихи, к слову говоря.

Конни увидела, как увлажнились глаза Эдуарда, когда он заговорил о сестре.

– Сколько ей было лет, когда она ослепла окончательно?

– София полностью потеряла зрение, когда ей исполнилось семь лет. Но вот что удивительно! Тут же обострились все остальные ее чувства. Например, у нее превосходный слух. Я бы сказал, абсолютный слух. Не видел другого человека с таким совершенным слухом. Она по шагам узнает, кто именно заходит к ней в комнату. Она обожает читать. В моей библиотеке, как здесь, так и в той, что хранится в замке в Гасси, есть целый ряд книг, написанных с помощью языка Брайля. Особенно она любит английских романтиков. Байрона, Китса… Их она просто обожает. А еще София рисует. Вначале ощупает предмет или подключит свои другие органы чувствования, а потом переносит на бумагу не только очертания предмета, но и его цвет. – По губам графа скользнула нежная улыбка. – У моей сестры в высшей степени художественная натура. Да и вообще она – самое дорогое, что у меня есть.

– А еще она очень красивая, – заметила Конни.

– О да! Какая жалость, что София не может собственными глазами увидеть себя в зеркале. Она даже и не представляет себе, как она хороша. Мужчины, которые видят ее впервые и еще не догадываются о ее недуге… – граф оборвал себя на полуслове. – Словом, я видел, какое впечатление она на них производила. София божественно хороша!

– Так оно и есть.

– А сейчас, – лицо Эдуарда приняло прежнее серьезное выражение, – ступайте к себе наверх и принесите мне чемодан и свои документы. Я не буду чувствовать себя в полной безопасности до тех пор, пока они будут оставаться в доме.

Это была уже не просьба, а приказ. И Конни ринулась исполнять его. Вернулась к себе в спальню, извлекла из-под кровати чемодан и побежала вниз. Десятью минутами позже она собственными глазами наблюдала за тем, как ее тщательно продуманная легенда на глазах превращается в пепел. Вещи из чемодана Эдуард перегрузил в мешок, потом рукой указал на ее туфли.

– Их тоже давайте сюда, Констанция. Мы ведь оба с вами прекрасно знаем, что вы там прячете в подошве.

– Но другой обуви у меня нет, – возразила ему Конни.

– Сейчас подыщем вам что-то более подходящее, – ответил он.

Конни стояла посреди библиотеки в одних чулках и чувствовала себя страшно беззащитной. Итак, в целом мире от нее не осталось ни одной вещи. Разве только то, что на ней.

Профессиональным жестом, так, как будто он проделывал это сотни раз, Эдуард извлек из-под подкладки чемодана припрятанные там деньги и вручил их Конни. От его глаз не укрылось расстроенное выражение ее лица.

– Деньги можете оставить себе. Небольшая, так сказать, компенсация от имени правительств наших двух стран за те испытания, через которые вам пришлось по их милости пройти. Пока вы будете жить с нами, мы с Софией позаботимся о вашем содержании. Обещаю, все ваши материальные запросы будут удовлетворены по высшему разряду. София уже ждет вас у себя, чтобы познакомить со своей парикмахершей. Да, вот еще что! – Эдуард приостановился у двери. – Маловероятно, что кто-то вознамерится вступить в контакт с вами. Ведь считаные люди в вашей разведке в курсе того, что вы уже здесь. Но если паче чаяния кто-то прознает о вашем местонахождении, вы не должны, повторяю! – не должны выходить на связь с ними. Ясно?