Я стану тобой - Наталья Андреева

– Ты, Николай Ильич, спокойнее… Не сопротивляйся.

Говорил он напевно, будто сказку сказывал, и была в его движениях такая размеренность, неспешность, что казалось, время для Сеньки Хватова никакого значения не имеет. Никуда он не торопится, поэтому делает все основательно, хоть землю пашет, хоть руки вяжет, хоть ест, хоть пьет. Такой уж он был человек.

– Хват… Сука… Предатель… – хрипел Кит.

Пришел и Тычковский.

– Помочь? – насмешливо спросил он.

– Ноги ему надо связать, – прохрипела запыхавшаяся Лидия. – Возьми веревку!

Тот неожиданно послушался. Когда на подмогу пришел третий мужчина, участь Кита была решена. Ему скрутили руки, потом ноги, он еще какое-то время подергался, лежа на полу и даже пытаясь встать на ноги, но, не найдя опоры, рухнул и затих.

– Ну, вроде все, – вытер вспотевший лоб Хватов. – Я гляжу, Лидия Ивановна, у тебя гости, – наконец-то заметил он присутствие в доме посторонних.

– Именины справляли, – хмуро ответила Лидия.

– Хорошо погуляли, вижу, – рассмеялся Хватов. – С тебя, значит, тыща. А надумаешь ехать дальше – милости прошу. За дополнительную плату, – подмигнул он.

Лидия кивнула и скрылась в маленькой комнате.

– Вон они где, деньги… – простонал Кит. – Не успел… Сука…

– Что ж ты так на жену-то? – укоризненно покачал головой Хватов. – Разве можно ругаться на женщину-то?

– Да какая она женщина?! – взвыл Кит и попытался лягнуть Хватова ногой. – Ведьма! А ты предатель!

– Вон ты, оказывается, как обо мне думаешь, Коля, – покачала головой Лидия, протягивая Сеньке деньги.

Кит застонал от отчаяния и задергался, пытаясь освободиться от пут. Но связали его крепко, на совесть.

– А этого я что-то раньше не видел, – прищурился Хватов на Тычковского. – Ты из чьих же будешь, товарищ? Или господин? Нынче ведь не товарищи – господа. И ты по виду не деревенский. Барин. Кто будешь-то?

– Родственник! – хором ответили Машенька с Лидией.

– Издалека, что ли, прибыл?

– Издалека, – серьезно сказал Тычковский.

– Родственник, значит… Ну, гуляйте дальше, господа-товарищи. Если вам помощь больше не нужна, так я пойду себе. Телефончик мой ты, Лидия Ивановна, знаешь. Понадобится что – звони. За соответствующую, конечно, плату, – заржал Хватов.

– А как же я? – встрепенулся Микоша. – Обещал же, Петрович!

– А ведь и правда обещал, – вздохнул Хватов. – Что ж, слово надо держать. Идем, Микошка.

В этом «Микошка» было столько презрения! Хотя Микоша Семену Хватову в отцы годился. В старшие братья уж точно. Но был он, по глубокому мнению Хватова, человек абсолютно никчемный. Это надо же! Участок травой зарос! Земля который уж год гуляет! На это Семену Хватову, работящему деревенскому мужику, было так больно смотреть, ну просто слезы из глаз капали! Земли – ее ведь никогда много не бывает. Землю надо любить, обихаживать ее, голубушку, чтобы рожала обильно, да каждый год, не пропуская. А этот алкаш ни себе, ни людям. Ни жена у него земля, ни любовница. Брошенная на произвол судьбы баба, вот и чахнет она. Надо бы ее приголубить. Микошу Хватов привечал, надеясь оттяпать у него участок. Помрет в одночасье алкаш одинокий, бездетный, опившись, а наследство кому? Неужто государству? Или пришлым, внезапно объявившимся наследничкам, которые в эту землю ни копейки не вложили, ни, тем более, души. Ох как больно!

Поэтому у Хватова уже и нотариус был на низком старте. Осталось только Микошку опоить и подсунуть ему бумаги. И чтобы все было чисто, а главное, при свидетелях. А сделать это лучше зимой, когда в деревне дачников нет, только свои. Потому Хватов и Кита величал Николаем Ильичом. И хозяйку называл уважительно: Лидия Ивановна. Сейчас хитрый его ум смекнул: раз Кит буянит, да еще и сидел, значит, его дееспособность как свидетеля под большим сомнением. Надо сделать ставку на хозяйку, на Лидию Ивановну. Вот почему Сенька Хватов с такой легкостью принял ее сторону. Да и пальба из ружья в родной деревне его никак не устраивала. У них с Валентиной росли дети, а они любили гулять на родных просторах, им свежим воздухом дышать полезно. В общем, от греха подальше.

– Мне, Семен Петрович, до зарезу выпить надо, – бормотал Микоша, семеня за Хватовым по расчищенной дороге к стоявшему на шоссе возле Левиной машины грейдерному трактору.

– Тебе каждый день надо, – насмешливо ответил тот.

– Э, нет! Сегодня, Петрович, случай особый. Горе у меня, – Микоша вздохнул.

– И что ж за горе такое? – спросил Хватов, открывая дверцу в кабину ревущего медведем трактора, приспособленного специально для чистки снега. – Полезай!

– Вот спасибо, уважил! – Счастливый Микоша, обласканный Хватовым, которого он уважал безмерно, полез в трактор. – Я, может, в последний раз гуляю, Петрович.

– И куда ты завтра денешься?

– Заберут меня.

– Опять в дурку, что ли?

– Обижаешь. Зачем в дурку? Хотя… – Микоша задумался. – Кто его знает.

Хватов надавил на газ, аппарат взревел и взрыхлил огромными колесами снег. Грейдер опустился, и во все стороны полетела снежная пыль. Поехали! Метели Сенька Хватов не боялся и снежных заносов тоже. В его дворе было полно техники. Надо будет – и на Луну дорогу расчистим. Вы только платите!

– Эх, свобода! – расправил он широкие плечи, глядя в бесконечные заснеженные просторы родных полей, и счастливо улыбнулся. – Так куда ж ты собрался?

– В тюрьму.

– В тюрьму-у?

– Человека я убил, Семен Петрович. Нынче ночью.

– Да что ты говоришь? – насмешливо посмотрел на него Хватов.

– Вот те крест! – Микоша торопливо перекрестился.

– А не акула его съела?

– Какая ж тут акула, Петрович? В нашей глуши-то? Тут и моря нет.

– Такая ж, как и капитан дальнего плавания, – в тон ему ответил Хватов. – Моря нет, а капитан – вот он, сидит.

– Про акулу я присочинил, каюсь, – вздохнул Микоша. – И про капитана. Моря-то я в глаза не видал, только по телевизору да на картинках. И корабли тоже. Каюсь, Петрович: несет меня иногда. Вру я. Потому и пью. Стыдно мне.

– Ниче. Валюхе моей нравится. Заливай дальше.

– Да я тебе нынче чистую правду говорю! – запетушился Микоша.

– А я тебе верю.

– Вчера вечером к соседке в дом маньяк пришел. С этого-то все и началось.

– Во заливает! – заржал Хватов, сдвинув на затылок шапку-маломерку.

– Ты что, Петрович, телевизор не смотришь?

– А на кой он мне? Чего я там не видал, в телевизоре? Баб голых?

– Да какие бабы! Там вчера весь день про маньяка говорили! Сбежал, мол, из психушки, что в нашем районе находится. От Выселок-то дурка недалеко. И я там лежал. Меня, правда, по другому делу упрятали, баба мне навязалась, имуществом моим хотела завладеть. Вроде как лечиться определила, а на самом деле уморить хотела. Я жертва невинная, – пустил слезу Микоша. – А он, говорят, злодей, каких мало. Маньяк. Слышь, Петрович? Маньяк-то этот сейчас у соседки в доме! Ты ж его видел!