Я стану тобой - Наталья Андреева

– Левы нигде нет, – растерянно сказала та.

– Как это нет?

– Ни в доме, ни во дворе. Я везде посмотрела. И кричала. Лида, он исчез!

– Да куда он мог деться, – пробормотала Лидия. – Не о том сейчас надо думать. Профессор пошел за ружьем.

– Срочно нужно звонить!

– Куда?

– Куда-нибудь. Все равно. Уже все равно.

– Как ты не понимаешь… – простонала Лидия. – Мы заперты метелью в этой богом проклятой деревне. Дорога в город отрезана. Пока мы звоним да пока ждем помощи, нас тут всех перестреляют. Не на кого нам надеяться, Машенька, кроме как на себя. Разве что Сеньке позвонить. У него тоже есть охотничье ружье.

– Так звони!

– Не хочу его в это впутывать, – поморщилась Лидия.

– Денег жалко? Я понимаю, что он задаром ничего не делает. Так займи у меня.

– Не в деньгах дело.

– А в чем тогда?

– Не хочу больше крови, – вновь поморщилась Лидия. – То была воля Божья, это надо принять и смириться. А пальбу в деревне устраивать – лишнее.

– Что же нам тогда – просто сидеть и ждать? Но это же хуже всего, как ты не понимаешь! – в голосе Машеньки было отчаяние.

– Погоди… Идем, – решительно сказала Лидия.

– Куда?

– К машине.

– Ты что, с ума сошла? Я не хочу! Мне неприятно с ним общаться! Он мне противен! Омерзителен! Он обманщик! Врун! Я вообще его боюсь. Вот.

– А ты не бойся. Не того надо бояться, – загадочно сказала Лидия. – Идем.

За обещанную Лидией Ивановной тысячу рублей Сенька Хватов пропер по деревне на тракторе от своего дома до ее крайнего. Микошина изба-развалюха притулилась рядом. И еще Сенька, добросовестно исполняющий любые пожелания за деньги клиента, расчистил путь к Левиной машине, которая стояла на шоссе. Впрочем, все это было почти напрасно, потому что на улице становилось все темнее и темнее. Края снеговых туч постепенно смыкались, ритм поющего ветра сделался рваным, он то стихал, то брал высокую ноту, присвистывая, а то на басах ухал так, что сердце уходило в пятки. Взявшая передышку метель, кажется, собралась с силами, чтобы начать новую атаку. Оставалось только удивляться: откуда берется столько снега?

Все уже отвыкли от суровых зим и теплого сухого лета. От того, что прежде было нормой. Погоду теперь принято было ругать, но, как всегда бывает, пока не узнаешь, что такое плохо, не поймешь и что такое хорошо. Этой суровой зимой прежние капризы погоды вроде моросящего дождя в декабре и долгого отсутствия солнца на небе воспринимались как досадные пустяки. А что ты сделаешь, когда из дома не выйти? Когда кончаются припасы? Когда провода в любой момент могут оборваться под тяжестью снега или от порывов ветра, и починить их не смогут, пока метель не прекратится? Что в этом случае делать? Лучину жечь? А телевизор, без которого в доме сразу же становится непривычно тихо и тоскливо, как без надоевшего соседа с его пустой болтовней, неизменного приложения к вечерней чашке чая? А если кроме этих малоприятных вещей в доме таится реальная опасность? И приходится врать, притворяться, тянуть время, постоянно играя со смертью. И все это, находясь в снежном плену, когда нет шансов выбраться, пока не закончатся выходные.

Тут и здоровому человеку с устойчивой психикой придется несладко. Безнадежность постепенно сводит с ума, отчаяние вытесняет все разумные мысли, теряется способность анализировать ситуацию, принимать решения, остается только одна мысль: поскорей бы все это закончилось. Не важно как, лишь бы закончилось.

А уж страхи больного многократно умножаются. Обстановка в доме давит, но стоит выйти на улицу, становится еще хуже. Стужа, ветер, снег. Безнадежность…

Машенька, к примеру, дрожала как осиновый лист при одной только мысли, что надо куда-то идти. Покинуть теплую избу, оторваться от спасительных стен и оказаться в открытом пространстве. Она, как маленькая девочка, боялась потеряться.

– Я никуда не хочу идти, – ныла Машенька, то и дело поглядывая на распухший палец со сломанным ногтем. – Мне холодно.

– А как же Лева?

– Он не ребенок. Найдется.

– Ты же сама недавно говорила, что он словно дитя. В деревне он абсолютно беспомощен. Он может заблудиться в такую метель, замерзнуть в снегу.

– Ах, не пугай меня! Дальше деревни он не уйдет, – раздраженно сказала Машенька. – Сама же говорила: надо подумать о себе! Вот я и думаю! Мне холодно. Мне страшно. Я хочу домой.

– Не скули! Возьми себя в руки!

– А я не хочу!

Палец ныл, а ноготь был так уродлив по сравнению с остальными, длинными и красивыми, что Машенька начала психовать. Вот вам, пожалуйста! В довершение к кривому носу и короткой шее еще и безобразный палец! Теперь вся рука кажется уродливой!

– Маша, о чем ты все время думаешь?

– Ни о чем!

– Я же вижу: ты чем-то озабочена.

Машеньке стыдно было признаться, что все ее мысли о сломанном ногте. Поэтому она раздраженно сказала:

– О Леве. О чем же еще?

– Значит, переживаешь. Тогда идем.

– Но, может быть, не стоит? Там холодно.

– Да кто знает, на что Левка способен в таком состоянии! – рассердилась Лидия.

– Все равно он нас опередил, – сказала Машенька, имея в виду Тычковского. – Зачем туда идти?

Лидия схватила ее за руку и силой вытащила на крыльцо.

– Идем же! – настойчиво сказала она.

– Погоди, я перчатки надену.

Мысль надеть перчатки была для Машеньки спасительной. Так она не будет видеть своей уродливой руки. Машенька не спеша натянула элегантные кожаные перчатки, отороченные золотистым мехом в тон полушубку, и нехотя спустилась с крыльца.

– Лева! – с отчаянием позвала она. – Где ты, Левушка? Отзовись!

«Да хоть бы он уже нашелся! И я спокойно смогла бы заняться тем, чем хочу». Она раздраженно подумала о Лидии: «Вот человек! То есть не человек, а робот какой-то! Да есть ли у нее хоть какие-нибудь чувства?!»

– Лева! – вновь позвала Машенька.

Ей никто не ответил. Это было точь-в-точь как утром, когда они искали Кита. Очередная загадочная пропажа. Но Кит нашелся, а вот Лева исчез. Сбежал потихоньку, пока они были заняты пленником. Машенька не совсем понимала: зачем надо искать Леву? Зачем вообще Лидии непременно нужно всех найти? Собрать вместе под одной крышей. Зачем? Все взрослые люди, знают, что делают. Вот, к примеру, она, Машенька.

«Да оставьте вы меня все в покое! Мне сейчас больше всего на свете нужен мастер по маникюру! И совсем не нужен Лева. Он будет только мешать, а мастера нет, и придется все делать самой. Но для этого нужно спокойно сесть в тишине, разложить на столе маникюрный набор, достать пилочку, щипчики, ножнички…»