Визитка злой волшебницы - Людмила Зарецкая

Правда, домой ее согласились отпустить только в понедельник. В выходные выписки не было, и хотя Инне совершенно не улыбалось провести в осточертевшей палате еще два дня, врач был неумолим. Как подозревала Инна, из-за оплаты этих самых двух дней.

– Инка, ты не ценишь своего счастья! – заявила Алиса, когда подруга начала жаловаться, что ее не выписывают. – Отсыпайся пока. Там такие условия замечательные.

– Я уже на год вперед отоспалась, наелась и надышалась свежим воздухом, – мрачно заметила Инна. – Домой хочу. В родную кровать, к родному мужу.

– Успеешь в кровать, – Алиса засмеялась. – Твой Полянский, поди, к тебе после ранения и прикоснуться боится. Будешь его заново приручать.

– Ну, такого зверя, как Полянский, я приручу на раз-два. Я ж известный дрессировщик. Ладно, придется тут куковать все выходные.

– В Спасово лыжный прокат есть. Покатайся на лыжах. Наверное, последняя возможность этой зимой. Из дома когда выберешься…

Совет подруги был неплох. Субботним утром, надев джинсы и пуховик вместо своей стильной шубки, Инна нашла прокат лыж и медленно побрела в сторону леса. Наст был хорошим, солнце ярким, слабость совсем прошла, и она с удовольствием скользила между деревьев. Инна сделала два круга, пока окончательно не устала.

Сдав лыжи суровой неулыбчивой тетеньке, она поняла, что больше всего на свете хочет чаю. Возвращаться к центральному входу в клинику от лыжной базы было довольно далеко, и Инна решила сократить расстояние, пройдя «огородами». Путь ее лежал мимо коттеджа, в который наведывалась ее новая знакомая Аня.

«Что-то ее со среды не видно, – подумала Инна. – Мужа ее гражданского выписали, что ли?»

Внезапно дверь коттеджа открылась, и на крыльцо вышел какой-то мужчина. Щурясь от яркого света, он смотрел на приближающуюся Инну, и солнце огненными всполохами отражалось в стеклах его очков. Пораженная Инна поняла, что перед ней стоит Коленька Манойлов. И неожиданно для себя бросилась ему на шею. Скрытую тьмой коридора Анну она заметила слишком поздно…

Если ты хочешь, чтобы тебя оценили хотя бы наполовину, знай, что ты должна делать все в два раза лучше мужчин. К счастью, нам, женщинам, это нетрудно.

Мария Арбатова

Антон Сергеевич Головко нервничал. Его бизнес за два месяца, прошедших со дня смерти Карманова, рухнул почти полностью. Страховые выплаты, связанные с Николаем Манойловым, не прекращались. На угонах, поджогах, стрельбе и других манойловских неприятностях фирма «Берег» уже потеряла почти миллион долларов.

Новые страховые продукты, которые могли бы привлечь клиентов и хоть как-то возместить убытки, он придумать и запустить так и не смог. Акционеры задавали вопросы, и каждый последующий был неприятнее предыдущего.

«Будь проклят тот день, когда Лешка связался с этим Манойловым!» – с ненавистью думал Головко, просматривая бухгалтерскую книгу. Про то, как он сам радовался «жирному» клиенту, без удержу страховавшему все и вся, он предпочитал не вспоминать, равно как и не думать про то, насколько несладко сейчас приходится бедняге Манойлову, на которого кто-то, по всей видимости, объявил охоту. Чужие неприятности никогда не волновали Головко.

Сейчас он был по-настоящему зол на Карманова, который так опрометчиво заключил крупные страховые сделки, обернувшиеся убытками. В голове, правда, ворочалось смутное воспоминание о том, как Алексей приходил советоваться по поводу все возрастающего количества сделок с фирмами Манойловых. Карманова это напрягало, но Головко посоветовал ему не париться.

«Люди, которые дуют на воду и страхуют все подряд, – это наши альфа и омега. На них наш бизнес держится, Леха, на таких вот предусмотрительных и аккуратных, – сказал он тогда. – Ты посмотри на этого Манойлова. Плевком перешибить можно. Типичный ботаник-задрот, который привык за мамочкиными юбками прятаться. Он же сам ничего не умеет, ничего не стоит. Так что, Леха, это наш золотой телец. Бери его за рожки и веди к нам в стойло».

Антон Сергеевич отогнал неприятное воспоминание ввиду его полной неконструктивности. Чувствовать себя виноватым он не любил, а потому предпочел вернуться мыслями к Карманову. «Сам-то помер, гнида! – в пароксизме гнева Антону было не до нравственной чистоты своих умопостроений. – А мне тут теперь расхлебывай. Вот, спрашивается, за что мне все это?»

Инна лежала в горячей ванне и с удовольствием сдувала с груди шапки мыльной пены. Ей было хорошо дома. Искренне радующийся ее возвращению из клиники Гоша уставил всю квартиру вазами, банками и даже ведрами с цветами. Инне поневоле чудилось, что она в цветочном магазине, но, признаться, ей была приятна хлопотливая заботливость мужа.

Она вспомнила, как в первые дни в больнице ждала такого цветочного проявления чувств от Коленьки, еще не зная о перестрелке. Теперь ее мечты воплотились в реальность, правда, как это всегда бывает в жизни, с небольшой корректировкой объекта «мечт». Впрочем, Инна ничего не имела против такого поворота событий.

Последнюю встречу с Коленькой она вспоминала с чувством ужасной неловкости. Она так обрадовалась, что он цел и невредим, так одичала от одиночества в своей больнице и ей так хотелось обсудить с ним перипетии случившихся с ними несчастий, что ее непроизвольный порыв был вполне объясним. Вот только как теперь объяснить этой Ане, что она, Инна, не имела никаких (ну, или почти никаких) видов на человека, которого та называла мужем?

Надо признать, что удар Аня держала хорошо. При виде повиснувшей на Коленькиной шее Инны она не проявила никаких эмоций. Лишь коротко кивнула, здороваясь, и, выйдя на крыльцо, начала невозмутимо запирать дверь коттеджа.

– Анюта, иди в машину, я сейчас, – ласково, но твердо сказал Манойлов, придерживая за рукав готовую убежать от смущения Инну.

– Хорошо, я тебя жду, – спокойно ответила Аня и, снова кивнув Инне, пошла по дорожке к воротам.

– Прости, – покаянно пробормотала Инна, глядя вслед удаляющейся прямой спине в голубой норке. – Прости, я не знала, что нас кто-то видит…

– Пустяки, – Коленька улыбнулся, правда, немного нервно.

– Ты давно здесь, как я понимаю… А я и не знала. Твоя мама рассказала мне, что случилось. Я, признаться, расстроилась, думала, где ты и как, но, конечно, не предполагала, что здесь, в Спасово, и что Аня именно к тебе ездит.

– Мне нужно было где-то спрятаться, пока я не разберусь, что происходит. Мама настаивала, чтобы я уехал за границу, но я предпочел присматривать за делами отсюда. Извини, что не выходил на связь, но это было опасно. О том, что я здесь, знала только Аня.

– Аня – твоя жена?

– Гражданская. Но у нас есть дочь.

– Но твоя мама говорила, что у твоей учительницы двое детей.

– Да, у нее еще есть сын. Не от меня.

– Николай, зачем ты меня обманул? Тогда, в нашем первом разговоре, ты сказал, что она всего лишь жена твоего друга, а ты ей помогаешь. Твоя мама была права. У вас роман. Более того, общий ребенок.