Визитка злой волшебницы - Людмила Зарецкая

«Все-таки хорошо иметь богатого мужа! Эта дуреха Анна зря дуется на Коленьку, – Инна совершенно неожиданно вспомнила про Манойлова и его избранницу. – Скучно ей, видите ли! Мужик деньги зарабатывает, понятно, что ему некогда возле нее целыми днями сидеть. Найди себе дело по душе. Никто не заставляет в домохозяйки записываться. Если женщина – личность, то и мужику с нею интереснее».

Она как раз примерялась к духам, по запаху напоминавшим Аннины (все-таки 16 000 за флакончик – это, наверное, перебор?), когда телефонный звонок вывел ее из торгового дурмана. Звонила Люба Молодцова, или, как ее звали все без исключения подруги, Лелька.

– Послушай, Полянская, у тебя совесть есть?

– Откуда у старушки? А что случилось?

– Нет, она меня еще спрашивает, что случилось! Ты когда в последний раз стриглась и красилась? До Нового года? Я ведь тебя знаю, позвонишь накануне 8 Марта и начнешь канючить, а у меня все, между прочим, расписано.

Лелька владела самым модным в городе салоном красоты. ВИП-клиентов, к которым, несомненно, относились и ее подруги, она стригла лично. Мастером она была «от бога», а потому очереди к ней действительно выстраивались многомесячные, тем более перед праздниками.

– Лель, не сердись! – заныла Инна. – Я правда со своими приключениями обо всем на свете забыла. Конечно, мне краситься надо.

– А раз надо, то бери ноги в руки и приезжай. У меня отказ. Так что как раз я тебя выкрасить успею и патлы твои оформить.

Предвкушая приятную процедуру превращения себя в еще большую красавицу, а заодно и разговор с подружкой, которая, как и она сама, была весьма остра на язычок, Инна любовно загрузила покупки в машину и поехала в салон.

Спустя сорок минут она сидела с полиэтиленовым пакетом на голове под инфракрасной лампой, ускоряющей процесс окрашивания волос. Поболтать с Лелькой, правда, не довелось. Та работала, как на конвейере, переходя от одной клиентки к другой. Поэтому, выдав Инне чашку кофе и модный журнал, она оставила ее в одиночестве.

Под соседнюю лампу минут через десять Лелька привела еще одну даму в полиэтиленовой шапке. Инна, увлеченная журналом, не обратила на нее ни малейшего внимания, пока та вдруг не поздоровалась. Подняв глаза, Инна обнаружила, что перед ней сидит Анна, гражданская жена Коленьки Манойлова, и неожиданно для себя смутилась, вспомнив, при каких обстоятельствах они виделись в последний раз.

Саму Анну эти обстоятельства, по всей вероятности, совсем не смущали. Она удобно расположилась в соседнем креслице, закинула ногу на ногу и, доброжелательно глядя на Инну, поинтересовалась, как она себя чувствует.

– Спасибо, все в порядке… – бойкая журналистка, никогда не лезшая раньше за словом в карман, почему-то вела себя как школьница на первом свидании. И это ей самой категорически не нравилось. – Аня, – собравшись с духом, сказала она, – вы уж меня простите, что в санатории так получилось.

– Что получилось? – Анна смотрела так непонимающе, что Инне на минуту показалось, что в Спасово та ничего не заметила. Впрочем, она тут же поняла, что этого просто не может быть.

– Ну, я так неожиданно бросилась вашему мужу на шею, что вы могли подумать черт знает что. Аня, вы поверьте, у нас ничего никогда не было. Мы познакомились в доме Таисии Архиповны и стали друзьями, больше ничего.

«Боже, что я несу, – вдруг подумала Инна, – зачем оправдываюсь? Никогда в жизни я так себя не вела, а я ведь попадала в разные передряги, и в постелях меня заставали разных! Что это со мной?»

– А, вы об этом… – голос Анны стал скучен, так же как ее помрачневшее лицо. – Вы мне, наверное, не поверите, Инна, но я бы предпочла, чтобы у вас с Колей был страстный роман. Чтобы он был по уши в вас влюблен, как он это умеет.

– Зачем? – глупо спросила Инна.

– Затем, что тогда бы он, может быть, отстал от меня, и я, наконец, была бы свободна. Когда вы кинулись к нему на шею, я вдруг на миг представила, что это возможно. Не понимаете? – она искоса посмотрела в недоумевающее лицо собеседницы. – Я никогда никому об этом не рассказывала. Наверное, и вам не надо, тем более что вы журналистка, но я просто не могу больше жить со всем этим и молчать, а вы вызываете доверие. Тем более что скоро уже не будет иметь никакого значения, поделитесь вы с кем-нибудь этой тайной или нет.

История, которая была рассказана ошеломленной Инне, действительно казалась придуманной автором житейских романов. Впрочем, за свою карьеру талантливая журналистка уже неоднократно сталкивалась с тем, что ни один писатель, какой бы буйной фантазией он ни обладал, никогда не придумает сюжета, более захватывающего, чем тот, что продиктован жизнью.

Анечка Сорокина с детства была удивительной красавицей. Красоту эту она, впрочем, воспринимала как само собой разумеющуюся и ничего выдающегося в своей внешности не видела. Она жила только музыкой. И еще любовью. Уже на первом курсе института она вышла замуж за своего бывшего одноклассника. С детьми молодые решили обождать, тем более что в их студенческой жизни было так много интересного. В институтах они учились разных, а потому и компании у них почему-то были разные – в свою мужскую институтскую тусовку молодой муж жену вводить не спешил.

Как и положено, он сходил в армию, причем Аня не только верно ждала его все два года, но и периодически летала на Дальний Восток, где он служил, а зарабатывала деньги на билеты, аккомпанируя на детских утренниках. Отдав долг Родине, муж вернулся в институт. Он теперь учился на втором курсе, а Аня на последнем – четвертом. И этот выпускной год запомнился ей бесконечной чередой пьянок, которыми супруг наверстывал пропущенные за два года армии удовольствия.

А еще он ей изменял, причем возвышенная Анечка об этом даже не догадывалась, пока не обнаружила на своем прекрасном теле мерзейших, непонятно откуда взявшихся насекомых. Их происхождение ей объяснила гинеколог в районной консультации, объяснила и потом с позором гнала красную от стыда и ужаса Аню по коридору.

Лобковых вшей она вывела быстро. Чтобы вывести мужа, потребовалось чуть больше времени, но при отсутствии детей развели их без излишних проволочек, так что к двадцати одному году красавица Анна Сорокина оказалась обладательницей красного диплома о высшем образовании, свидетельства о разводе и глубокого разочарования в жизни.

Дальнейшие четыре года для нее пролетели как в тумане. Она устроилась в музыкальную школу, работала, жила, встречалась с подругами и даже заводила романы. При ее красоте это было совсем нетрудно, вот только преодолеть ужас перед половой жизнью и ее возможными последствиями она так и не смогла.

Анна понимала, это банальный невроз, что ей нужно сходить к врачу или самой взять себя в руки. Она хотела семью, мечтала о детях, но, оставшись наедине с любым, даже очень ей симпатичным мужчиной, зажималась, сворачивалась в клубок и устраивала форменную истерику при попытке ее раздеть. А в 25 лет Аня влюбилась.

В тот год она по экспериментальной программе набрала группу четырехлеток. Директриса, закатывая глаза, вещала о раннем выявлении музыкальных талантов. Сама Аня считала затею дурацкой, но спорить с директрисой не стала. Именно в эту группу Гавриил Алексеевич Манойлов привел свою дочку Эвелину. Таланта у девочки не было никакого, это стало понятно довольно быстро, и примерно так же быстро выяснилось, что Ане до дрожи, до одури, до странного колышащегося марева в глазах нравится этот красивый человек с благородной сединой на висках, чуткими музыкальными пальцами, интеллигентным лицом и мечтательными глазами.