ИМ ХОчется этого всегда - Макс Нарышкин

— Конечно, — согласился Филипп.

Старик потопал носком туфли по мрамору.

— Иначе говоря, если я сейчас подойду к системе видеонаблюдения и отмотаю назад минут двадцать, то я не увижу на мониторе в холле никого, кроме Филиппа Зубрилова, дергающего себя за пипетку?

Филипп забеспокоился:

— Приходила девочка из отдела маркетинга… Но я действовал по…

— Заткнись, — поморщился Старик, и Филипп заткнулся. — Говори по делу.

— Я не думал, что это… — Он с опаской посмотрел на Старика и выпалил: — Она возвращалась за косметичкой…

— Ты уволен, — равнодушно произнес Старик. — Но сначала мы выясним, нужно ли сворачивать тебе шею перед вручением трудовой книжки.

— Но вы же…

— Заткнись, иначе на самом деле уволю.

Толкнув в спину охранника, который словно знал, куда нужно идти, — пошел в комнату контроля СБ, Старик посмотрел на меня и поморщился. Старик переживает, что дал маху. Хотя я понимаю, что ничего он не давал.

На экране так и было. Тая постучала в огромную стеклянную дверь, хотя этого можно было не делать, и Филипп подошел. Впустил, они долго о чем-то разговаривали, после чего Тая пошла не к лестнице и не к лифту, а в комнату охранника. Это единственное место, которое в «Глобал» не просматривается камерами.

Зловеще улыбаясь и посматривая на Филиппа, который находился в состоянии вора, задержанного с поличным, я потрогал Старика за рукав:

— Пари?

Он подумал, достал портмоне и, покопавшись в нем, вынул пять долларов.

— На минет.

Я вынул из кармана свою пятерку и окинул взглядом помещение вокруг себя. Кровати нет, стол узок.

— Сзади.

Старик кивнул.

Тая показалась живой и невредимой через пять минут. Волосы ее цвета спелой ржи были немного растрепаны. Свободной от сумочки рукой она надевала очки, без которых видела плохо, а необходимость видеть к ней вернулась только сейчас. Закончив с очками, она вынула из сумочки помаду и, глядя в зеркальную поверхность стекла ограждения, подкрасила губы.

Я чертыхнулся.

— И что характерно, — довольно сказал Старик, укладывая левый заработок в бумажник, — помню, работал участковым в середине семидесятых. К нам тоже девки бегали на работу, но те девки, наоборот, нам жратву носили. Как изменился мир, Игорь Игоревич, а все демократы…

— И как давно у вас тут функционирует такой пропускной режим? — спросил я у него. — Я, кажется, просил «пентагонировать» систему контроля, а не порнографировать ее.

— Я в первый раз… — Филипп не знал, куда себя девать. Если бы не мой звонок Старику, он заменил бы диск в устройстве, и никто не обратил бы внимания на сбой во времени записи. — Это была ошибка…

— Хотел бы я так ошибаться по десять раз на дню, — свирепо заметил Старик. — Ты вот что, Филя, сынок, если не хочешь, чтобы мы с президентом тебя сейчас накормили до икоты, ты уж скажи, милый, куда девочка потом пошла.

— В отдел маркетинга… Я дал ей электронный ключ, и она пошла.

— А что она говорила при этом?

— Косметичку…

— Это я уже слышал.

— Что у меня больше всех, с кем ей…

— Она у тебя что, и мозги тоже высосала? Ты не понимаешь, о чем я толкую? Зачем тебе было давать ей ключ, если у нее должен быть свой?

Филя напряг память так, что в какой-то момент мне показалось — еще секунда, и его брюки сзади разорвет страшной прорехой.

— Я как-то не подумал об этом. Она попросила, я дал… Наверное, она свой в косметичке забыла…

— И ты дал ей свой ключ?

До меня только сейчас стал доходить смысл упрямства Старика.

Она открыла двери ключом Филиппа, чтобы на устройстве считался и запечатлелся в памяти устройства его личный код. Если бы выяснилось, что она в выходной день проходила в помещения «Глобал», допроса в понедельник ей не миновать. Но коды охранников вопросов не вызовут. Охранник может войти в любое помещение в любой момент.

— Я не хочу тратить время на просмотр записи, поэтому спрашиваю в надежде на то, что ты поверишь, что потом я все равно проверю, — сколько времени она была в офисе? — и я шагнул к охраннику.

Он понял мое движение правильно.

— Около пятнадцати минут.

— А потом она спустилась?

— Да, вернула мне ключ и ушла.

— Ты сказал — «около пятнадцати минут», — продолжал трепать нервы охранника Старик. — Сколько времени нужно ходячему человеку на то, чтобы подняться на пятый этаж в отдел маркетинга, взять косметичку и спуститься?

— Пять минут от силы, — ответил я за Филиппа.

— И ты, гондон, не поднялся и не посмотрел, что она там делает столько времени? — Вытянув мощную руку, Старик взял охранника за шиворот и встряхнул, как котенка.

— Что теперь толку? — вмешался я.

— Я просто возмущаюсь. Если бы на его месте был я и мне делали минет, то через пятнадцать минут я бы поднялся и сказал: «Вот что, милая, еще два раза».

Добравшись до компьютера и оттолкнув в сторону Филиппа, который выбрал там позицию как самую удаленную, Старик сел в кресло и выдвинул из-под столешницы клавиатуру.

— Ты хочешь посмотреть, какую дверь она вскрывала на этаже?

— Именно, — ответил он мне. — Карточку, извращенец!

Филипп быстро сунул руку в карман.

Набрав на экране код ключа, начальник СБ ударил по Enter, и на экране высветилось трехмерное изображение коридора этажа, где находился отдел маркетинга. Двенадцать дверей, шесть напротив шести загорелись голубоватым светом, как если бы их никто не вскрывал.

Старик нажал Enter еще раз, и…

И случилось странное. Одна за другой двери стали краснеть, и на этом алом фоне высвечивался код ключа Филиппа, а под этими десятью цифрами — время контакта ключа с дверным устройством.

Все двенадцать дверей, как одна, сигнализировали о том, что были вскрыты начиная с 16.02 и заканчивая 16.03. Вскоре появились новые цифры. Они свидетельствовали, что эти же двери были заперты на электронный ключ Филиппа с 16.20 до 16.21.

— Это очень умная девочка, — стиснув зубы, пробормотал Старик. — Теперь придется потратить немало сил на то, чтобы понять, какая дверь ей нужна была на самом деле.

— Вряд ли Тая умна, — сказал я, ероша волосы. — Умен тот, кто ее сюда направил. Шеф, — обратился я к Старику, — ты как-то раз в компании делал ночь. Помнишь, парни из МЧС приезжали?

— Опусти, сукин сын, все шторы в компании, — через плечо буркнул Старик охраннику.

Филипп метнулся к пульту и врубил какие-то тумблеры. Над моей головой раздался мерный спокойный шум. Это означало, что съехались жалюзи на всех окнах моей высотки. Идея была Старика, моя фантазия до этого вряд ли добралась бы, вероятно, из своего далекого детства он внес в этот мир, испорченный демократами, воспоминания родителей о необходимости светомаскировки.