Зло вчерашнего дня - Нина Стожкова

— Поедем, — просто сказала она.

И Лешка, не удержавшись, громко чмокнул ее в щеку.

Когда самолет приземлился, Кате пришла эсэмэска от матери:

«Привет, дочка, как там погода в Париже?»

«Отличная! — бодро отписала Катя. — Собираюсь в Сен-Дени. Там усыпальница французских королей».

«Не надо могил, лучше влюбись», — попросила мама.

«Уже», — честно ответила Катя и убрала мобильник в сумочку.

Навстречу ей быстрым шагом шел Лешка. На каждом его плече висело по дорожной сумке. Одна его, другая Катина. Катерину охватил восторг, словно она сбежала с уроков. Девушка подумала: самое интересное только начинается.

Лина стремительно влетела в приемную Ивана Михайловича, словно смерч принес ее сюда и опустил напротив секретарши.

— Мне бы хотелось встретиться с Иваном Михайловичем. — Она старалась наладить дыхание. Лина думала, что говорит уверенным и даже слегка развязным голосом, однако секретарша профессиональным слухом уловила в нем дрожащие нотки.

— А вам назначено? — с отработанной вежливостью спросила строгая стражница.

Лина почувствовала, как по спине потекла струйка пота. Надо срочно что-то придумать. А то Михалыч, как уже бывало не раз, удерет в другую дверь, что тогда она скажет «Утятам»? Что те напрасно на нее понадеялись?

Иван Михайлович, видимо, решил покончить и с «поющими водоплавающими», и с другими неприятными фантомами из прошлой жизни раз и навсегда. Недавно он сменил номер мобильника, на звонки Лины в приемную упорно не отвечал, а в студии не показывался. Его секретарша с неизменным многозначительным вздохом сообщала, что хозяин кабинета «в городе». Лина ждала, дни летели, стремительно приближая окончательный крах «Утят». Сейчас, в этой маленькой приемной, ей, похоже, выпал последний шанс, упустить его было нельзя.

— Он сказал, что ждет меня в любое время, — соврала Лина, заливаясь краской до ушей.

— А вы кто? — уже гораздо любезнее спросила секретарша.

— Его давняя знакомая из города Пензы, Виолетта Васильевна Пузанкова, — кокетливо потупив глаза, прошептала Лина. Она внезапно вспомнила, что в студии любили посудачить про роман Ивана Михайловича в старинном российском городе, куда он частенько наведывался за счет «Утят» — якобы на семинары, конференции и фестивали. Лина каждый месяц посылала в Пензу факсы на имя Виолетты Пузанковой с просьбой забронировать Ивану Михайловичу номер люкс в загородной гостинице. Лина назвала фамилию-имя незнакомой пензенской прелестницы шепотом, но со значением — как пароль.

Сработало! Секретарша, секунду поколебавшись, заглянула в кабинет шефа. И вот уже сам Иван Михайлович, радушно простирая пред собой руки, выплыл в приемную. Он не замечал Лину и лучился самой обворожительной улыбкой. Всем видом шеф демонстрировал, как обременительны ему, творцу, чиновничьи обязанности и как он рад нежданной гостье.

«Какой он все-таки обаятельный», — подумала Лина с неприязнью.

Наконец хозяин кабинета увидел посетительницу, и лицо его стало стремительно, как в кино, меняться. Из вдохновенно-радушного оно сначала стало настороженным, потом недоуменным, а затем и вовсе приняло неприкрыто злобное выражение.

Секретарша задела локтем столик, на пол со звоном упала кофейная чашка.

— К счастью, — мрачно пробормотал Иван Михайлович, но, опомнившись, сменил свирепое выражение лица на дежурно-приветливое. — Все хорошеете, Виолетта, оттого и не узнал, — ехидно процедил он сквозь зубы и жестом пригласил ее в кабинет, попутно обняв за плечи и подмигнув секретарше. — Какого черта вам потребовался весь этот балаган! — зашипел он Лине, когда закрылась дверь и они уселись за маленький чайный столик.

— Усе у порядке, шеф, учусь у вас, — парировала та. — Вы ведь тоже придумываете всякие предлоги, лишь бы не встречаться со мной и не говорить о деньгах.

— Как вам не стыдно! Это ложь! — возмутился Иван Михайлович. — И вообще, как вы могли явиться сюда сейчас, когда у меня столько проблем! Старший внук не может вылететь из Лондона, там бесконечная забастовка авиаторов. Младшая дочь вот-вот родит. Столько денег пришлось отвалить за элитный роддом! И вообще, теперь у меня иной масштаб, иные задачи…

— Тем более в ваших силах помочь «Утятам», — не отступала Лина.

— Будьте реалисткой, Ангелина Викторовна! Мне некогда заниматься какой-то детской студией. У нас в округе их десятки, — назидательно сказал Иван Михайлович. — Этот ваш самодеятельный кружок так мечтал от меня избавиться! Получили наконец желанную самостоятельность — так давайте, действуйте. А то привыкли, чтобы вас за ручку водили. Докажите, что вы сами чего-нибудь стоите! Что вы не «утята», а орлы, черт побери! Хорошо вам было выезжать на готовеньком — точнее, на моем хребте и моих связях…

— Чтобы «выкручиваться», нужны деньги. Верните их! — не отступала Лина. И, вобрав побольше воздуха в легкие, решительно бухнула: — Мы подадим на вас в суд, Иван Михайлович!

— Это ваше право, — неожиданно спокойно, даже как-то сонно и устало отреагировал на угрозу хозяин кабинета. — Могу даже телефончик подбросить, чтобы долго не искать.

И попросил секретаршу по местной связи:

— Раечка, принеси, пожалуйста, чаю, а заодно захвати телефон Сергея Петровича.

Через пять минут в комнату вплыла Раечка с листком в руке. Она заинтригованно поглядывала на Лину, чуя в ней какую-то серьезную, но пока непонятную угрозу хорошему настроению шефа.

«Эта чумовая тетка через полчаса уйдет, а мне до конца дня слушать его рычание», — внезапно сообразила Раечка.

— Чудненько, — добродушно пророкотал Иван Михайлович. Он снова вошел в роль свободного художника, лишь по недоразумению попавшего в кабинет чиновника.

— Держите, Виолетта, телефон моего давнего друга, — сказал Лине и, взглянув на секретаршу, вновь лукаво подмигнул. — В Пензе пригодится. Это судья одного из столичных районных судов, — сказал со значительной ухмылкой. — Мой давний приятель. Позвоните, скажите, что от меня, и ваш вопрос решится гораздо быстрее, чем вы ожидаете. Вы, наверное, слышали, что сейчас суды завалены исками и их не успевают рассматривать?

— Ну, ничего страшного, есть еще налоговая инспекция, — пригрозила Лина, когда секретарша вышла, — и трудовая комиссия, ну худой конец.

— Не советую, — добродушно хмыкнул Иван Михайлович, отхлебывая чай из стакана в изящном подстаканнике. — Пока будут выяснять, что да как, время упустите, ваши счета в банке арестуют, помещение опечатают, родители заберут детей, студию придется закрыть еще раньше, чем по суду. А меня власти в обиду не дадут. Иначе что же получится? Что они сами маху дали, раз такого-сякого Ивана Михайловича на столь ответственную должность назначили. Проглядели, прошляпили, так сказать. Словом, они теперь будут изо всех сил меня защищать. Так что послушай, Линок, старого тертого чиновника, — завершил он свой пламенный спич. — Не ссорься с властями, Виолетта Васильевна, целее будешь, — вот мой совет!