Восход над Шалмари - Андрей Имранов

После того как ожидаемое перерождение ар-Лорин не произошло во все предписанные сроки и подмена была уже обнаружена, доказана и отслежена, многие предикторы надеялись, что роковая ветвь вот-вот обретет свое начало, и одновременно опасались, что обретет – в прошлом, оставив народу Шавели только несколько вариантов продления неминуемой агонии. Но нет – ветвь также оставалась безначальной, а Древо Бытия Шавели росло и кустилось по-прежнему, не обращая внимания на то, что поджидало его в пустоте безвременья. Рорик первым заметил изменения структуры безначальной ветви. Изменения, несомненно, связанные с похищенной ар-Лорин, и, хотя не было никаких причин предположить, что ар-Лорин и есть тот самый «однажды ушедший» (более того, было несколько непротиворечивых доводов против такого толкования), все равно было принято решение действовать. Рорик сам вызвался идти по следу, и Рант не стал его отговаривать – все понимали, что, если роковая ветвь вскоре обернется в жизнь, не будет иметь никакого значения, кто остался в Шавели, а кто – покинул его навсегда.

Рорик понимал это, и все равно горечь наполняла его душу с тех пор, как тень деревьев Последнего Пристанища осталась далеко позади. Но горечь не мешала ему делать свое дело и делать хорошо. Впрочем, как любое дело, за которое он брался, – все-таки у предикторства есть положительные стороны. Уже только перейдя на Сол рядом с ближайшим от земель Ар-Шавели порталом, Рорик сразу понял, что его решение идти самому было единственно верным. Любой другой посланник наверняка бы погиб, едва перейдя на эту сторону: здесь его ждали и ждали с недобрыми намерениями.

Нет, никто не преграждал ему путь, никто не покушался на его жизнь и свободу, но Рорику этого и не надо было – чужая злая воля окутывала его подобно облаку, подкарауливая и суля смерть почти на всех возможных путях. В каком-то варианте его путешествие оканчивалось под колесами одной из престранных самодвижущихся повозок, которыми был просто наводнен этот мир; в другом варианте ему на голову падала массивная плита со строящегося здания; и даже натянутые в воздухе здесь и там канаты – и те несли в себе странную угрозу. Рорик даже не сразу понял, что за этими угрозами таится чья-то воля, поначалу он решил, что мир вокруг него просто слишком опасен для незнакомых с ним посетителей. Настолько велико было искусство противника, что он нигде не проявлял себя явно – все варианты выглядели совершенно случайными и, пожалуй, не всякий предиктор смог бы увидеть тончайшие изменения в Древе Бытия. Ему, несомненно, противостоял предиктор, ничуть не слабее самого Рорика и даже, пожалуй, сильнее. Его спасло то, что противник находился далеко, скорее всего, не в этом мире. Проведя пару несложных проверок, Рорик убедился в этом окончательно и даже почувствовал некоторый испуг: влиять на чужое Древо Бытия, находясь так далеко от него, мог только сильнейший провидец, равный по силе легендарным пророкам – полубогам далекого прошлого. Сам Рорик не мог даже ощутить своего противника, не говоря уже о том, чтобы как-то предвидеть его действия. К счастью, ему и не было в этом никакой надобности, он и так знал, как следует действовать. Он нашел самое близкое по времени действие, не предусмотренное его противником, и двинулся по цепи событий, минимально отделенных друг от друга. Уже к концу дня Рорик ощутил, что охватившие его клещи ослабли – противник не успевал отслеживать его решения, и уже не все варианты его пути в этом мире заканчивались фатально. Почти вырвавшись из поля внимания неведомого врага, Рорик вдруг почувствовал сильнейший всплеск ткани реальности, и Лес Бытия вокруг него содрогнулся, роняя ветви и чернея в пожаре, охватившем вневременье.

Теряя из вида свою жертву, враг нанес массированный удар, но опоздал – удар уже не затронул Рорика, он находился в это время далеко за городом, шел пешком через лес. Шавелара охватил ужас – ни на мгновение до этого он не мог предположить, что его противник способен на хладнокровное убийство такого количества ни в чем не повинных людей. Он пожалел, что у него нет возможности связаться с Советом Первых, – он впервые начал подозревать, что это похищение – нечто большее, чем предполагали ранее шавелары. И что за ним стоят совсем другие силы. Пока же он подавил желание вернуться в город и попытаться спасти ничего не подозревающих людей – уже следовало радоваться, что он избежал той опасности, что угрожала сейчас всем оставшимся в городе.

Но почти сразу Рорик понял, что его подстерегает другая опасность. Очень скоро неведомая, но уже неотвратимая смерть настигнет всех, кто находился в городе в тот момент, когда он там появился, и Лес Бытия, точнее, часть его, относящаяся к Саратову-47, сильно поредеет. Довольно сложно найти в лесу определенное дерево, особенно если оно умеет бегать и прятаться за другими деревьями. Но если лес выжечь, оно либо сгорит вместе с лесом, либо его будет видно как на ладони, и бегай не бегай – конец один. Рорик погрустнел. Пока еще враг его не видит, но уже через несколько часов найти его будет делом несложным. Он прикинул, успеет ли он за это время достигнуть какого-нибудь крупного населенного пункта и опять спрятаться за судьбами других людей. Просканировал пространство и выяснил, что может, если постарается.

Но после недолгого размышления решил этого не делать: где гарантия, что незнакомый, но определенно безжалостный враг не повторит однажды удавшийся фокус? Рорик бы пожертвовал многим, чтобы предотвратить смерть стольких людей, повинных только в том, что оказались рядом с ним, но он понимал, что не может сделать ничего, не обнаружив себя, а тогда под удар ставилась вся его миссия. Этим он пожертвовать не мог и, поразмышляв около получаса, решился. Был еще один способ остаться незамеченным после того, как Удар будет нанесен: погибнуть вместе с остальными. Он мог остановить все процессы в своем организме, для стороннего наблюдателя это выглядело смертью, да это и было в некотором роде смертью. Отрицательная сторона этого способа была в том, что самостоятельно выйти из этого состояния «сна души» он не мог, обязательно требовалась посторонняя помощь. Вдобавок для входа в это состояние требовалась долгая подготовка, фактически ему уже пора было ее начинать. Единственная загвоздка заключалась в том, что в текущий момент он находился в лесу, достаточно глухом по местным меркам, и было совершенно неизвестно, кто и когда найдет его оцепеневшее тело. Но иного выхода не наблюдалось, и, еще раз убедившись, что он не успеет быстрее, чем за полчаса добраться до ближайшего населенного пункта, Рорик нашел полянку, сел в ее центре и начал подготавливать разум и тело, первым делом выгнав из сознания страх возможного опоздания.

В эту часть леса редко заходили люди – рельеф тут был неудобный, лес – густой, дичи – немного, а ягод и грибов вообще почти не было. Если бы Рорик знал, что на этой полянке люди могут запросто не появиться еще лет десять, он был бы расстроен еще больше. Но он не знал и не мог узнать, к сожалению, – осенний лес стоял, наполненный гулкой прохладной тишиной, но тот, другой – лес судеб, Лес Бытия корчился вокруг, охваченный смертоносным пожаром, и прослеживание линий вероятности становилось непростой задачей. Непростой, хоть и решаемой. Будь у Рорика хоть часа два, он бы, несомненно, подобрал место, где его бы нашли и «оживили» в назначенный срок. Увы, у него не было этих двух часов. У него и двух минут не было.