Медаль за город Вашингтон - Александр Михайловский

В 1863-м их, как уроженцев юго-востока Индианы, взял к себе бригадный генерал Джон Хант Морган проводниками для рейда по Кентукки, Индиане и Огайо. Ловить их послали генерала Амброуза Бёрнсайда – того самого, который несколько дней назад погиб при пожаре. В конце концов, когда к охоте на неуловимый отряд подключили дополнительные силы, Морган сдался у городка Салинвилл в Огайо. В отличие от своего командира, Джо и Джонни примкнули к одному из отрядов, который продолжал борьбу, и, раненные, попали в плен. Им посчастливилось бежать во время этапа в печальной памяти лагерь военнопленных Дуглас – тот самый, где южане жили в нечеловеческих условиях и умирали тысячами. Впрочем, все северные лагеря были такие – или почти все, – но наказали лишь коменданта единственного конфедеративного лагеря с большой смертностью – Андерсонвилла.

Каким-то чудом они смогли выбраться в земли индейцев лакота, далеко на западе. Тогда они и стали братьями Донован, торговцами с индейцами. Но когда в Чёрных холмах нашли золото и туда отправили армию, братья перебрались в Вашингтон, некоторое время назад попались на глаза Роберту Мак-Нейлу, а он порекомендовал их мне. Теперь Джонни – глава вашингтонского отдела моей конторы, а Джо – официальный мой специалист по хлопку и табаку. И, кстати, весьма неплохой специалист.

Предрассветный Вашингтон поражал своей безлюдностью. Пару раз мы видели полицейские патрули, пару раз кто-то разгружал товар в очередном магазинчике, но нами никто не интересовался. Вообще Вашингтон после начала Второй Реконструкции изменился мало – все те же элегантные дамы и джентльмены фланировали по Моллу[27], все те же клерки конгрессменов и судей сновали туда-сюда с папками в руках, все те же элегантные магазины с услужливыми приказчиками ждали посетителей… Вот разве что людей в синей военной форме на улицах города стало намного больше. Но все они были белыми и, как правило, без оружия, разве что у офицеров на боку нередко были традиционные сабли, которые пехотинцы носили лишь с парадной формой. Но это днем, а сейчас мы людей в военной форме впервые увидели на заставе в конце Род-Айленд-авеню, там, где она пересекает границу с Мэрилендом, – дюжина солдат, все белые, под командованием лейтенанта.

– Кто вы такие и куда следуете? – спросил он меня строгим голосом.

Я показал ему бумагу, после чего он сразу вытянулся и взял под козырек.

– Мистер… Шмидт, проезжайте, конечно. Вот только позвольте поинтересоваться, куда вы едете? Вы не обязаны мне отвечать, но я, возможно, смогу вам дать дельный совет.

– Да не секрет это, – улыбнулся я. – Мы едем в Гавр-де-Грейс.

Лейтенант кивнул.

– Конечно, Гавр-де-Грейс – наш город в этом проклятом Мэриленде. Но имейте в виду, что сейчас в этом штате весьма неспокойно, и вас попросту могут убить – или люди этого проклятого Тёрчина, или… – он помялся. – Да чего уж греха таить, скорее, это будут наши люди, особенно из цветных полков. Поэтому держаться следует лишь определённых маршрутов.

– Да, мы хотели через Лорел в Балтимор и дальше по прямой дороге.

– В Балтимор вам лучше не заезжать – там, после того как южане убили Шеридана, такое творится… После Лорела выходите на платную дорогу на Балтимор, у Андерсона – там будет застава, не ошибетесь, – поверните налево на Элликотт-Сити, там, где основная дорога также уходит на Балтимор. Вот только у Пайксвилла дорога вновь разойдется – не прозевайте эту развилку, держитесь правее, на Таусон, левое ответвление ведет на северо-запад, прямо в лапы к этому русскому предателю. А от Таусона тоже идет прямая дорога на Гавр-де-Грейс, на заставе спросите. Ночевать лучше в Таусоне – знаю, что далеко, но там довольно-таки безопасно, и есть гостиницы, а до заката вы всяко туда доберетесь. Ночью лучше не путешествовать, сразу вам скажу.

Уже здесь, на заставе, мне показалось, что пахнет горелым, но никаких пожаров – или пепелищ – мы не видели до самого Лорела, при въезде и выезде из которого дежурили уже черные солдаты, только командовали ими белые лейтенанты. Но единственное, что бросилось в глаза в самом городе, – это то, что на улицах не было практически ни души, а те немногие, которых мы увидели, спешили куда-то, опустив глаза. Один раз мы увидели патруль – троих черных, – но они нами не заинтересовались.

От Лорела до Балтимора шла платная дорога, где в мирные времена с человека брали по пенни[28], а с коня или повозки по никелю[29]. Я заранее подготовил деньги – три коня, три человека, итого восемнадцать центов, – но в будке, где обычно собирали плату, никого не было, а рядом расположилась очередная застава. Увидев бумагу, нас и здесь пропустили беспрепятственно.

А запах гари все усиливался. Почему, было ясно сразу: почти все дома недалеко от дороги превратились в обугленные руины, а несколько раз мы видели вдали сполохи пожаров. Но, памятуя слова давешнего лейтенанта, с дороги мы не сходили, да и задание у нас было совсем другим.

У поворота на Андерсон десяток негров в синей униформе, радостно гогоча, рылись в крытых фургонах. Хозяин груза и его люди стояли рядом, покорно склонив головы – еще бы, на них нацелились три ствола. Чуть поодаль стоял белый офицер и курил трубку, наблюдая за действиями подчиненных, но не вмешиваясь.

Увидев нас, трое негров вальяжной походкой подошли к нам.

– Эй, белые, спускайтесь с коней и предъявите все ваши сумки для обследования.

Я показал главному, с нашивками сержанта, пропуск от Хоара. Тот лишь засмеялся:

– Меня мало интересует, что там написано. Да мы и читать не умеем. У нас в Миссисипи, может, слыхал, такие же белые, как ты, запрещали учить негров грамоте.

– Тогда позови лейтенанта.

– Ага, сейчас! У него своих дел полно. А ну, покажи сумки!

Джо, ни слова не говоря, взял у меня документ и направился к лейтенанту. Двигался он, казалось бы, неспешно, но когда сержант спохватился и приказал своим взять его на мушку, лейтенант уже всматривался в бумагу, после чего как заорал:

– Ты что, Винтерс, вконец обнаглел! А ну, все сюда.

– Да, но вы сами говорили, что генерал Говард…

– Эта бумага подписана самим вице-президентом Хоаром!

– Но я не знал…

– Я же тебе говорил, если что непонятно, скажи мне.

– Значит, его фамилия Винтерс? – спросил я вкрадчиво. – А ваша?

– Вы… жаловаться будете? – в глазах лейтенанта появился плохо скрываемый страх.

– Если вы сами накажете Винтерса, тогда нет. Но я наведу справки, знаете ли, когда вернусь в Вашингтон. А если не вернусь… – добавил я, увидев проблески мысли в его глазах, – тогда, скорее всего, на вас все-таки выйдут. А дело у меня государственное.