Князь мертвецов - Кирилл Кащеев

не верю! Решили использовать старый прием: сперва пытались заставить ревновать меня, ухаживая за Зиной, теперь хотите, чтоб ревновала Зина, ухаживая за Адой!

— Я не ухаживаю за Адой. Я всего лишь заменяю Ингвара Штольца — он на этот самый кружок нынче пойти не может, а мне любопытно. Вот я и взялся проводить Аду, — небрежно повел плечом Митя. — Не может же приличная барышня отправится на подобное… суаре одна?

Щеки у Ады вспыхнули.

— А ты, дорогая сестрица, полагаешь, ухаживать за кем-то из нас можно только ради тебя? Благодарю, я это запомню! — Зина подхватила юбки и гордо задрав носик, проплыла мимо Лидии.

— Я вовсе не то… — попыталась остановить ее Лидия, но Зина только отпрянула, не давая к себе притронуться, и скрылась за дверью черного хода. — Надеюсь, ты не собираешься никуда с ним идти? — накинулась она на Аду.

— Почему же? — поправляя перчатки, ответила Ада.

— Потому что нам запретили!

— Тебе запретили. И Зине. Мне никто ничего не запрещал.

Митя аккуратно попятился от сестер в сторону Даринки. В то же миг она ступила вперед, и они поравнялись.

— Потому что никто не думал… — почти закричала Лидия и осеклась.

— Договаривай, — холодно процедила Ада. — Никто не думал, что меня могут сопроводить? Пригласить?

Митя наклонился — и быстро зашептал на ухо Даринке.

— Ну, ты же у нас самостоятельная! — принужденно хмыкнула Лидия. — Курсисткой хочешь быть.

— Высшие женские курсы никоим образом не исключают, что вечером барышне лучше ходить с сопровождением. Я просто обязана воспользоваться Митиной любезностью. Я и так уже два собрания пропустила, — она решительно направилась к Мите и взяла его под руку.

— Я сейчас же все расскажу папа! И маман! — пригрозила Лидия.

— Митя! Я не буду переодеваться. А чаю мы попьем уже у Тодорова, — поправляя простенькую шляпку-канотье на гладко зачесанных волосах, скомандовала Ада.

— Как прикажет моя госпожа! — насмешливо раскланялся Митя и повел Аду прочь.

— Расскажу, расскажу! — по-детски бессильно топая ногами, пригрозила вслед Лидия.

— Да я еще раньше тебя расскажу! Ненавижу тебя, Адка! — прокричала им вслед Алевтина. — Вы, а ну отдайте конфеты! Да вы половину съели!

— Что поделаешь, Алька, за любовь надо бороться! — объявила Липочка (или Капочка?)

— А борьба дорого обходится! — подхватила ее сестрица и они с хохотом ринулись в дом, унося конфеты от догоняющей их Алевтины.

Глава 20. В кружок с Адой

— Теперь вам придется идти со мной на кружок — хотите вы или нет! Я и впрямь побаиваюсь ходить вечером одной.

— Почему Родион Игнатьевич не посылает с вами лакея?

— Потому что у нас не осталось лакеев, только сторож, а он, знаете ли, пьет. — Ада поморщилась. — Так что провожатый из него не очень хороший. Но главное, ни папа, ни мама не желают, чтобы я посещала эти собрания.

— Почему?

— Им не нравятся те, с кем я там встречаюсь. Они не нашего круга, впутаны в дурные дела, рано или поздно за них возьмутся жандармы, а поскольку сюда, к нам, ссылают неблагонадежных из центральных губерний, то уж отсюда всех отправят прямиком в Сибирь — и меня вместе с ними! После чего я буду безнадежно скомпрометирована и меня уже никто не возьмет замуж. И Лидию из-за меня не возьмут, и Зину, и Капу с Липой и даже Алю! Некоторым из моих друзей отец попросту отказал от дома за их высказывания о положении народа. А когда я вступилась, назвал меня предательницей, — сказано было так легкомысленно-беспечно, что сразу понятно — слова Родиона Игнатьевича весьма задевают Аду.

— Но ведь это же правда. — вздернул бровь Митя.

Ада отпрянула, будто он ее ударил, и попыталась убрать руку со сгиба его локтя, но Митя придержал ее тонкие невесомые пальчики.

— Я не слишком разбираюсь во всех этих… «Земля и воля», «Черный передел», «Народная расправа», «Народная воля», «Южнорусский рабочий союз». — он пошевелил пальцами, пренебрежительно сгребая всех господ рэволюционэров в одну кучу.

— Не слишком? — неожиданно ослабевшим голосом повторила Ада, а Митя смутился. Все верно, в свете о столь грубых и ничтожных материях не говорят, зато говорят в полицейских участках и жандармском управлении — хочешь-не хочешь, а наслушаешься. Но вот настолько забыться, чтоб выдать свою осведомленность… Предки, какой mauvais ton19! Стыдно.

— Но право же, Ада, суть всех этих народников, анархистов, теперь еще в Германии новомодные марксисты появились… — если уж выказал неприличную осведомленность — отступать поздно. — В том, что они придут к власти — и семейство Шабельских лишится всего, что составляет привычный для вас образ жизни. Как там… «Земля Божья, а не помещичья, все равно как вода, воздух или солнце. Если я скажу, что солнце — мое, вы же не будете мне платить за то, что оно светит?»

— «Сказка о четырёх братьях»? — Ада остановилась, глядя на Митю в полном ошеломлении. — Вы… читали?

— Попадалась… в конфискованной литературе. — сухо обронил он.

А что еще было делать, пока, тренируя навыки автоматонной езды, возил отцовских сыскарей на казенном паро-коне? У отца в участке изъятые пропагандистские брошюрки стопками валялись, вот и читал, дожидаясь следователей.

— Ах, ну да, конечно, — Ада расстроилась почти до слез. Кажется, она уже успела в своих фантазиях причислить Митю к тайным симпатикам рэволюционэров. — Только я не боюсь чего-либо лишиться, потому что в нашей нынешней жизни безмерно много лишнего, ненужного! — она воинственно сверкнула стеклышками пенсне. — Когда я закончу восьмой класс, смогу сама преподавать в гимназии — и буду получать жалование. Мы уже сговариваемся с другими девочками из нашего класса, чтоб снять квартиру, и жить вместе. Нашего жалованья вполне хватит на все нужды, даже на приходящую прислугу! — она с торжеством поглядела на Митю.

— Ваши сестры могут с вами не согласиться.

— Ах, оставьте! Почему мои сестры заказывают себе десятое платье и дюжинную пару обуви, а работницы ткацкой фабрики… — тон ее наполнился ядом, — … латают единственную юбку, в которой ходят и зимой, и летом!

Митя покосился на Аду. Она просто так сказала или знает историю Леськи? И кто рассказал — Даринка?

— Если мои сестры не станут желать излишнего, они справятся с жизнью своими силами. Зинаида могла бы зарабатывать на автоматонных гонках, да-да! А может даже и строить их не хуже мужчин, если бы ей только позволили! — глаза у Ады заблестели. — Капа и Липа… не знаю, чем они займутся, наверняка это будет нечто ошеломляющее! Но занятие себе найдут непременно. Аля — она не только поесть любит, но в свои тринадцать готовит лучше нашей кухарки. Но,