Тихий омут - Анатолий Галкин

Через час пути Олег выбрал удобное для стоянки место и заглушил двигатель. Вывалившись из машины они разместились на траве и первые минуты просто молчали.

Тишина… Они впервые за последнюю неделю ощутили ее. Гомон Шереметьева, гул самолета, автобуса, грузовика, многоголосье банкетов, глухой грохот горного потока – все это осталось позади.

Общей картины всего, что случилось, не знал никто. И меньше всех знала Настя. Но первым начал задавать вопросы Олег:

– Давай, Николай, выкладывай все. Мы с Настей из-за тебя в такую заваруху влипли. Имеем право знать детали… Ты зачем к Дрожжину в сумку полез? И, как я понимаю, не в первый раз?

– Из любопытства… А ты зачем меня спасать начал?

– А я из глупости… Вот и отлично. Договорились. Один дурак помог другому любопытному. А заодно и Дрожжина грохнул, и Тиграна подстрелил, и пистолетик у представителя власти отнял, и машину милицейскую угнал. Какие еще вопросы?

– Здорово ты меня, Олег, припечатал. Но зря. Я и сам понимаю, что нельзя нам друг перед другом темнить… Я здесь по заданию… одной спецслужбы.

– И большая спецслужба?

– Очень большая.

– А мы тут по заданию маленькой спецслужбы… Ладно, Николай, эти подробности мы потом уточним, в Москве. Если доберемся… Что тебе известно о «Дронте»?

– Мало… Есть на них заказные убийства. Два случая точно знаю… Информацию на нужных людей собирают, телефоны слушают, «жучки» ставят… Я уверен, что в этой тетрадке Дрожжина все должно быть: заказчики, исполнители, жертвы, сроки. Я точно знаю.

– Откуда это ты знаешь? Да еще точно?

– А я в самолете и полистал. Всего пару минут. Дрожжин, когда уходил, всегда ее с собой брал. А один раз оставил. Это что-то вроде дневника. Списки, отчеты, планы. Но сразу не разобрать. Зашифровано. Ни одной фамилии нет. Только инициалы. «КЮИ» – это, понятно, Карин Юрий Иванович. Часто еще какой-то «БИК» встречается. Давай, Олег, посмотрим.

– Не время. Нам еще до Москвы добраться надо… Когда у них сеанс связи? Не могли они с Тимановских источников с базой связаться? Может нас Иван Полупанов уже с пулеметом ждет?

– Нет, Олег, связаться они не могли. И не смогут. Я же рацию в ущелье выбросил. Она у них в красной сумке была. А связь с Петропавловском через два часа. Успеем.

– Что Ивану-то врать будем?

– Это ты, Олег, сам сочиняй. Я буду больного изображать. Тем более, что действительно у меня все болит…

Ивана Полупанова они увидели издалека. Заслышав шум двигателя, он выбежал встречать – со стороны долины могла появиться только одна машина. Правда, Иван ждал ее через пять дней. Но, как ему показалось, он сразу понял причину их приезда, увидев за лобовым стеклом перебинтованного и заклеенного клочками пластыря Николая.

– Поранился? Со скалы упал? Я же предупреждал… Давай, Олег, мы его в залу отнесем, на диван.

– Не надо на диван. Его к рации поближе надо.

– В кабинет?

– Именно, Иван, в кабинет. Он очень хотел сам в Москву пару слов передать. Личное послание… У тебя когда связь с Петропавловском?

– Через двадцать минут…

– Вот и хорошо… Помогай, Иван.

То, что Полупанов называл кабинетом, больше походило на склад или мастерскую. Старенькая, похоже еще ламповая радиостанция стояла у окна на шатком самодельном столе. А широкий топчан располагался рядом в углу. И это было очень кстати.

Пока Николай очень натурально стонал на топчане и пока ждали момента связи, Олег сообщил Ивану об утреннем происшествии. О том, как Николай снаряжал порохом охотничьи патроны. И как ввалился в землянку Тигран, жаждавший покурить.

– И нет бы зажигалку взял. Так он за спиной встал и давай, дурак, спичками чиркать. И, конечно, искра в кучку пороха и… как шарахнет! Этому Тиграну только чуть ногу поранило. А Николая, видишь, всего посекло.

– А глаза? Как глаза-то?

– Зажмурил… но надо срочно в Москву. Мы прямо сейчас в аэропорт поедем.

– Но ближайший самолет только завтра.

– Будем ждать.

Иван, посмотрев на часы, надел наушники и начал щелкать тумблерами. Вот уже послышался привычный хрип, треск и стон эфира. И сразу же прорезался знакомый вызов: «Коряки – шесть. Отвечайте. Центр готовит связь с Москвой. Прием».

Иван потянулся к микрофону, но рука его зависла в воздухе. Он увидел, как Николай сполз с топчана и сделал несколько неуверенных шагов вперед. Вот он судорожно взмахивает руками в попытке сохранить равновесие. Вот всем телом падает на стол, ломая его и увлекая за собой и рацию и пристегнутого к ней Ивана…

Снова уложив Николая, Олег бросился спасать рацию. Даже поверхностный взгляд на нее не мог не обрадовать – восстановлению не подлежит.

Олег собрался было успокаивать Ивана, но этого не понадобилось. Тот просто сиял и даже не пытался скрыть своей радости.

– Вот спасибо. Вот удружил, Николай. У меня никак рука не поднималась. Двадцать лет я с ней горе мыкал. Мне товарищ Дрожжин сразу сказал: «Брось ты, Полупанов, эту рухлядь. Я тебе новую поставлю. Японскую. Спутниковую». А как ее бросишь. Работает ведь, зараза… Теперь уж все, спеклась… Как думаешь, Олег, быстро Дрожжин новую связь поставит?

– Как только сможет, так и поставит.

– Удивительный он человек, Дрожжин-то. Все сам знает, все умеет. Космическая связь – пожалуйста… Он сам-то не с космосом связан?

– Раньше не был… А сейчас, я думаю, налаживает отношения.

– Да… Вы, Олег, отдыхайте, а я пойду готовить встречу. К вечеру гости будут. Как рация из строя выходит – через три часа жди… Опекают нас. Берегут… Полковник и сам наверняка приедет – очень ему моя банька нравится…

Но они уехали почти сразу. Николай еще немножко постонал, требуя срочно врача и они быстро собрались. Не стали даже обедать, но по просьбе больного загрузили в машину полновесный сухой паек.

Встреча с полковников и его группой не входила в их планы. А значит дорога на Елизово и Петропавловск для них была закрыта. Более того – сегодня вечером, когда все станет ясно, их будут искать в аэропорту, а завтра – везде, по всей Камчатке. Надо думать, что у местной милиции опыт подобных операций был. Беглых здесь хватало…

Через час свернули на проселочную дорогу, которая вела на запад, к Охотскому морю. Позади остались горные перевалы и начинался настоящий сосновый корабельный лес. Все это очень отличалось от восточной части полуострова – холмистой, с редкими рощами каменной березы и корявой камчатской сосны.

Поселок Апача им удалось миновать по объездной дороге. Но впереди до портового поселка Большерецк было еще два-три населенных пункта.

Они свернули в лес и остановились, увидев впереди хутор – добротный сибирский дом за высоким забором. Других строений, кроме бани и сарая, рядом не было. Хозяйство такое же, как у Ивана Полупанова, но поменьше. Не особняк с комнатами для приезжих москвичей. Но и здесь могла оказаться рация. И если хозяин предупрежден, информация о проехавшем мимо окон крытом грузовике могла быстро достичь Петропавловска.