Чем черт не шутит - Татьяна Казакова

– О, – потирая руки, сказал совершенно пьяный Димон, – здорово ты придумал под сиденьем посмотреть. А стульчик-то был, как с помойки. Оторвали, а там…Ха-ха, ха. Надо это дело обмыть – Значит, под сиденьем нашли, а мы-то головы ломали и все прошляпили. «А ларчик просто открывался». Я слышала, как они выпили, радостно похрюкивая.

– Русик, давай еще. Даже не понял, блин, каких-то десять капель накапал, как из пипетки, – он заржал.

– Пожалуй, ты прав. Такое дело отметить надо как следует. Пойду еще принесу, – Руслан вышел.

– Димыч! – Послышалось из бара. – Это ты бутерброд не дожрал?

– Где? – Димка с трудом поднялся и вышел.

– Где? – Передразнил Руслан. – Ненавижу, когда куски здесь валяются. Забирай свой недожеванный.

– Ты че? Я здесь даже не был – Руслан встревожился, голоса стали приглушенными. Через несколько минут они вернулись.

– Посиди-ка пока здесь, а я наверху посмотрю, – тихо сказал Руслан и ушел.

– Кому здесь быть-то? Я все проверил, всех проводил, – бубнил себе под нос Димка и сел на диван. Между тем стоять в позе бегущего египтянина мне стало совсем невмоготу. Я не выдержала и легла на спину, вытянув ноги. Господи! Хорошо-то как!

– А-а-а!! – Завопил вдруг Димка. – Ноги! Синие ноги! – И сдвигая мебель, бросился вон. Я испугалась, вскочила и тоже ринулась к двери, но внезапно остановилась, увидев темную доску с каким-то неясным изображением. Это же икона! Не долго думая, схватила ее и побежала через черный ход на улицу. Я бежала, сломя голову, мне слышался сзади топот бегущих ног и крики. Но я не останавливалась и плохо соображала. В голове стучало только одно – бежать. И я бежала. Господи! Я в жизни так быстро не бегала, даже на соревнованиях в институте, и даже за автобусом, когда опаздывала на работу. Топот приближался, вот совсем близко… И только, перебегая через бульвар, я поняла, что это не топот, это сердце мое так стучит прямо в горле. И мешает бежать, и еще больно ногам, ведь бежала я босиком. Но сразу не сообразила, а поняла, лишь тогда, когда влетела в подъезд нашего дома и была остановлена охранником, который вытаращился на мои ноги и не желал меня пускать. Что же я так изменилась? Пришлось назвать себя, не сразу вспомнив свою фамилию.

Я нажимала на звонок, что было силы, и думала, что прошла целая вечность. И еще мне все казалось, что сейчас меня обязательно догонят, схватят и сделают мне больно. Дверь, наконец, открылась, Саша отпрянул в испуге. Я влетела, захлопнула дверь и в изнеможении прислонилась к ней.

– Боже мой! Что случилось? Ты откуда? Ты что, босиком? Да ответь же что-нибудь! – Тормошил меня Саша. Я молчала, тяжело дыша и крепко прижимая к себе икону. Зазвонил телефон. Он взял меня за плечи, с трудом оторвав от двери и, не отпуская, достал телефон. Посмотрел, кто звонит, и сразу ответил, – да, Юра, она здесь Что произошло? – Лицо его хмурилось в продолжение разговора, потом появилось удивление – Так бежала, что догнать не смогли? А тех двоих куда дели?… Не стали?… Так, а на охрану сдали?… Хорошо, все в порядке. Спасибо!

Он все держал меня, а я, видимо, от пережитого, стала дрожать, и ноги заболели. Опустив глаза, увидела темный мокрый след. Саша проследил за моим взглядом.

– Это кровь! Садись скорее! – Он подхватил меня на руки и посадил на маленький пуфик в ванной, опустился на колени и осмотрел мои ноги.

– Давай в ванну! Быстро! – Но я, поднявшись, поняла, что и шагу не смогу ступить. Как же я бежала?

– Да брось ты эту деревяшку! Вцепилась, прямо как в сокровище какое!

– Это и есть сокровище, – пробормотала я, чувствуя дурноту. Видимо, я побледнела, потому что Саша испугался.

– Птичка моя родная, подожди, моя девочка, сейчас все будет хорошо. Глупенькая моя, – он говорил еще разные нежности, но я не вслушивалась. Мне было очень хорошо рядом с ним. Ни о чем не хотелось думать.

Саша осторожно взял у меня икону, прислонил ее к стенке и помог мне раздеться. Потом посадил в теплую пену и осторожно стал отмывать ноги. Я морщилась от боли, но мужественно молчала, но когда он достал йод, не выдержала и заорала – Ну уж дудки! Ни за что! – После долгих уговоров, согласилась только на перекись. Но от нее тоже щипало, от боли я даже заплакала. Зато потом все было прекрасно. Мне, как раненому солдату, перевязали ноги, уложили в постель и дали снотворное.

– Саш, – я вдруг вспомнила Димкины вопли, – у меня разве синие ноги?

– У тебя красивые ноги, только лак на ногтях отвратительный, какой-то синюшный. Почему ты спросила?

– Он заорал, «синие ноги», – пробормотала я, закрывая глаза.

– Кто он?

– Димка. – Я зевнула, но вдруг вспомнила об иконе и вскочила.

– Ты куда? С ума сошла? – Саша сел рядом на кровать и обнял меня удерживая.

– Где икона? – Он с тревогой всматривался в меня, наверное, искал следы безумия.

– Куда я ее дела?! Ведь она все время была у меня в руках! Да где же она? – Я чуть не плакала. Вырвалась из Сашиных объятий, наступать на ноги было осень больно, но я пошла на полусогнутых. Саша, конечно, протянул мне руку помощи и послушно повел меня по квартире. Я уже плакала навзрыд.

– Где же икона? Куда она подевалась? Для чего ж я своей жизнью рисковала? От бандитской пули ушла? – Причитала я. Саша ошалело смотрел на меня.

– В тебя стреляли? – Но я не отвечала ему, а продолжала причитать дальше.

– Две змеи, два подлых гаденыша, которых пригрели на своей груди, кормили, поили за свой счет. Жулики несчастные. Водку нашу пили и семгу ели, и семейную реликвию хотели украсть. – Саша совсем обалдел, слушая все это. – Гадости разные про девушек говорили, а мне пришлось два часа это слушать и стоять в позе бегущего египтянина. Знаешь, как неудобно? – На этом терпенью его пришел конец, и вместо того, чтобы пожалеть меня, стал с такой силой трясти, что у меня лязгнули зубы. Я оскорбилась и сразу заткнулась.

– Объясни вразумительно, где это ты стояла в позе бегущего египтянина, и что произошло?! – Требовал мой муж. Я подумала, что пора ему все узнать и стала рассказывать. Дойдя до места, где я оставила недоеденный бутерброд с семгой, поняла, что сейчас слюной захлебнусь, так мне захотелось его доесть.

– Почему ты замолчала?

– Саш, у нас семга есть?

– А что?

– Ну, хоть селедочка. Знаешь, так захотелось, просто сил нет терпеть.

– Ты все-таки ненормальная, – пробормотал он.

– Что?

– Я хотел сказать, что ты удивительная. Ладно, сиди, сейчас посмотрю в холодильнике.

Он пошел на кухню, я не утерпела и кое-как доковыляла туда. Семги в холодильнике не оказалось, зато нашлась банка красной икры. Саша делал мне бутерброды, я с жадностью набросилась на них и продолжала свой рассказ.

– Короче, я схватила икону и прибежала сюда. Она все время была у меня в руках, куда делась, непонятно. Хорошая икра какая. Сделай еще один бутербродик, – попросила я, доедая второй и запивая его сладким, горячим чаем.