Исповедь палача с Лубянки. Эмиссар Берии с особыми полномочиями - Петр Фролов
Шрифт:
Интервал:
ОУН попыталась компенсировать потери, прислав новых эмиссаров. Так, в течение зимы 1940/41 года было предпринято свыше ста попыток прорваться через государственную границу. Из них 86 закончились неудачей для ОУН. При этом порой численность отряда нарушителей доходила до 120—170 «боевиков»[101].
Большинство «боевиков» предпочитали умереть в бою, чем сдаться. Они знали, что суд наверняка приговорит их к расстрелу.
15—19 января 1941 года во Львове прошел судебный «процесс над 59-ю». 42 подсудимых были приговорены к расстрелу, 17 – к десяти годам тюремного заключения и пяти годам ссылки.
12—13 мая 1941 года в Дрогобичах состоялся суд над 39 повстанцами. Итог: 22 расстрелянных, восемь подсудимых получили десять лет лагерей, четверо – пять лет и пятеро высланы в Казахстан.
7 мая 1941 года в Дрогобичах судили 62 повстанца. 30 человек приговорили к расстрелу, 24 получили по десять лет лагерей, дела восьмерых суд вернул на дополнительное расследование. Верховный суд изменил приговор. К расстрелу приговорили 26 человек, 13 человек – к десяти годам лагерей, остальных – от 7 до 8,5 года[102].
В начале 1941 года началась подготовка нового восстания. Одновременно было совершено 65 терактов, начали активно распространяться антисоветские листовки и проводиться акты саботажа. Кроме этого, в каждом районе от 5 до 20 человек занималось сбором информации разведывательного характера. В апреле 1941 года было убито 38 низовых представителей советской власти[103].
«В апреле 1941 года было зарегистрировано 47 террористических актов, убито: 8 председателей сельсоветов, 7 председателей правления колхозов, 3 комсомольских работника, 5 работников районного советского аппарата, 1 учительница, 1 директор школы и 16 колхозников-активистов...
В мае учтено 58 террористических актов, в результате которых убито 57 и ранено 27 человек: председателей и секретарей сельсоветов – 10, председателей колхозов и колхозных активистов – 30, партийно-комсомольских работников – 2, школьных и клубных работников – 9, работников советского аппарата – 7, работников милиции – 4, военнослужащих – 2, членов семей сельского актива – 16...
На 1 мая 1941 года... в республике значилось всего 22 бандгруппы с числом участников – 105 человек, на 1 июня 1941 года – 61 с 307 участниками и на 15 июня 1941 года – 74 и 346...»[104].
С 1 января по 15 июня 1941 года было «ликвидировано 38 политических и 25 уголовных банд с общим числом 273 активных участников. Арестовано также 212 пособников и укрывателей бандитов.
Кроме того, выявлено и задержано 747 нелегалов и только за апрель—май т. г. (текущего года, 1941-го. – Прим. авт.) арестовано и выселено 1865 активных членов украинской контрреволюционной националистической организации («ОУН»).
Во время операций убито 82 и ранено 35 бандитов – оуновцев, нелегалов и уголовников.
У участников ликвидированных бандгрупп, а также оуновцев и нелегалов изъято большое количество оружия. В том числе:
Станковых пулеметов – 3;
Ручных пулеметов – 14;
Винтовок и карабинов – 314;
Револьверов – 296;
Обрезов – 29;
Гранат – 114;
Холодного оружия – 7;
Патронов – 46 452.
Ликвидированные бандитские группы совершали террористические акты над советскими и партийными работниками, занимались поджогами и грабежами. Как правило, бандгруппы были связаны с контрреволюционными формированиями («ОУН» и др.). Некоторые участники банд являлись агентами иностранных разведок»[105].
В течение 1940—1941 годов было арестовано 400 прибывших из-за рубежа эмиссаров, ликвидировано 200 разведывательно-диверсионных групп, пытавшихся пересечь границу[106].
Вернемся к рассказу Петра Фролова.
На территории Западной Украины палачи соблюдали «сухой закон». Для меня это было непривычно и странно. Убивать безоружных людей, глядя в глаза жертвам, и при этом не мучиться от ночных кошмаров. Они не употребляли спиртного даже после расстрелов! Один из стрелков объяснил мне:
– Война у нас здесь. Если напьешься, то тебя самого прикончат. Враг он един, что в лесу, что в подвале тюрьмы. Где его убьешь – неважно. Главное, уничтожить гада!
Произнося последнюю фразу, собеседник с силой сжал кулаки, в его глазах появилась звериная злоба, казалось, еще мгновение – и он накинется на меня.
В этот момент я вспомнил свой разговор с Блохиным во время нашего знакомства. Когда комендант рассказал о том, что один из членов спецгруппы едва не застрелил присутствующего при процедуре смертной казни сотрудника наркомата. Если в Москве неконтролируемую агрессию можно было объяснить особенностями психического состояния палача и садистскими наклонностями, то здесь – спецификой оперативной обстановки. Здесь чекисты ощущали себя солдатами на передовой! Для них «врагами народа» были не сломленные следствием и признавшие свою вину троцкисты, вредители и агенты иностранных разведок, а матерые убийцы и диверсанты, чьи руки по локоть были в крови невинных жертв из числа местных жителей. Для членов спецгрупп расстрелы были всего лишь разновидностью схватки с врагом. И неважно, где и как его уничтожить: застрелить во время боя или расстрелять после его окончания.
В одном из областных городов Западной Украины обязанности палача исполнял сотрудник уездного отдела НКВД, а не комендатуры областного управления НКВД, как предписывалось секретным приказом. Узнав об этом грубейшем нарушении, я возмутился и потребовал немедленно исправить ситуацию.
– У него «бандеровцы» три месяца назад невесту изнасиловали, а потом убили. Сельской учительницей она работала. Приехала сюда из Киевской области. Дети ее обожали... – глухо произнес начальник УНКВД, глядя куда-то в сторону. – Вот я и разрешил...
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!