Авиатор: назад в СССР 8 - Михаил Дорин

— Ага! Со страху только обделаться можно. Такой манёвр либо отработан, либо очень хорошо рассчитан.

— Думай, как хочешь. Ты ж ведь сам его повторил в третьем бою. Разве нет? — спросил я.

— Повтором это назвать сложно. Скорее, жалкой пародией, — улыбнулся Марк. — Бочку сделал, и чуть было не сел сверху на ведомого Ткачёва. Он так шуганулся от меня, что просел по высоте на 1000 метров, — смеялся Барсов.

— Ты его на таран брал? — удивился я.

Марик ответить на этот вопрос не успел, поскольку к нам подошли взмокшие и взъерошенные Ткачёв и его ведомый Санёк.

— Спасибо за работу, — пожал Саша нам с Марком руки и сделал шаг назад, пропуская вперёд Ткачёва.

— Вам спасибо. Это был отличный опыт, — сказал я.

— Для нас не менее показателен был сегодняшний бой, — признался Ткачёв, который был ещё под большим впечатлением.

Майор пожал нам с Марком руку и застыл, глядя на мой МиГ-21. Видно, что теперь он по-другому относится к этому самолёту.

— Нравится? — улыбнулся я, вспомнив, как Ткачёв показывал мне МиГ-29.

— Не то слово. Быстрее бы на нём полетать, — посмеялся майор.

— Ну, как ты сказал, на ваш век хватит. «Весёлые» пока на покой не собираются, — сказал я и пошёл с Ткачёвым к самолёту.

Он ходил рядом с фюзеляжем, неловко касаясь его поверхности. Спрашивал особенности управления МиГ-21, слабые и сильные стороны. То, как Ткачёв трепетно поглаживал конус воздухозаборника, вызывало очень тёплые чувства.

— И какой же из этого нам с тобой нужно сделать вывод, Родин?

— Из нашего сегодняшнего боя? — уточнил я у майора.

— Именно.

— Каким бы крутым и современным ни был самолёт, ему всегда нужен будет лётчик. Только эта связка приносит результат, — сказал я.

— У меня комментариев больше нет, — сказал Ткачёв, погладил МиГ-21 по фюзеляжу и прошёл мимо меня. — Я рад, что оказался неправым, Сергей.

Глава 18

Вечерний разговор с инженерами состоялся уже после постановки задач на предстоящий день. Антураж самый простой — класс в штабе, старшие по званию и должности сидят за центральным столом, а остальные в ожидании вопросов за партами напротив.

С нашей стороны присутствовал Бажанян, я и Барсов. С другой — Ткачёв и его ведомый, а также Платон Прокофьевич с двумя соратниками. И было ещё двое персонажей.

Заместитель главкома Пасечник, конечно, присутствовал здесь и выслушивал впечатления от работы МиГ-29. Бажанян всеми силами пытался обойти моменты проигрыша в боях, но от прямых вопросов увернуться не смог.

— Так сколько раз удалось выйти в тактически-выгодное положение? — уточнил Пасечник.

— Ни одного, товарищ заместитель главнокомандующего, — сказал Араратович.

— Маневрировать на малой и предельно-малой высоте не пробовали? — задал вопрос уже инженер Платон Прокофьевич, поправляя растрепавшиеся седые волосы.

— В условиях боевых действий это рискованно.

— Не испытания, а сплошные ограничения, — возмутился старик.

— У вас есть возможность договориться с духами, чтобы по нам не стреляли? Тогда мы хоть сегодня полетим на предельно-малой высоте, — ответил ему Ткачёв.

— Это всё отговорки. Я считаю, что нам нужно было обратиться в другой полк, — хлопнул по столу Прокофьевич. — Здесь у нас нет условий.

Ох, мне сейчас хотелось подняться и высказать всё старику! Но тут опередил меня сидящий рядом с генералом гражданский человек.

— Платон Прокофьевич, вам правильно сказал Тигран Араратович, что здесь война…

— Она уже почти выиграна, — заметил говорливый старик.

— Ещё не выиграна. И каждый день гибнут солдаты, а лётчики рискуют своими жизнями. В том числе и для реализации нашего плана «обкатки» самолёта. Мне ещё что-то нужно сказать? — настоятельно высказался Пасечник. — Сейчас борт летит на Кабул, а оттуда можете улететь в Москву первым же рейсом.

— Вас тут никто не держит, — сказал гражданский рядом с генералом и Платон Прокофьевич поменялся в лице.

Если вернуться в столицу, не выполнив задание конструкторского бюро, можно надолго попасть в опалу. Вряд ли этот дедушка хочет быть уволен раньше времени или не получить какое-нибудь повышение по работе.

Генерал-полковник Пасечник, продолжая слушать других инженеров, не переставал улыбаться и повторять, что результаты его удивили.

— Самолёт отличный! Показал себя хорошо, так что скоро эти четыре борта, что стоят в Шинданде, заступят на дежурство, — сказал Пасечник и продолжал расхваливать МиГ-29.

— Товарищ генерал, я рекомендую этот процесс не затягивать, — спокойно сказал человек в коричневом свитере и большой залысиной.

Тот самый, что высказывал Платону Прокофьевичу за неподобающие слова. Насколько я заметил, он старший бригады инженеров МиГ-29. Вот только очень этот мужичок торопит с приёмкой самолёта и постановкой на дежурство.

— Виктор Михайлович, спешить нельзя, — спокойно обратился к лысому Ткачёв, поднимаясь со своего места.

— А что вас смущает? — переспросил Пасечник.

Все, кроме, меня и Барсова повернулись на майора, смотря с непониманием на него.

— Товарищ генерал, товарищи офицеры и инженеры, я подготовил небольшой доклад и готов его озвучить, — сказал майор и получил на это разрешение.

Реакция Виктора Михайловича была странной — закатил глаза и недовольно посмотрел на Платона Прокофьевича. Бояться, что сейчас Ткачёв начнёт рассказывать о сегодняшних полётах?

Доклад прозвучал от майора в течение нескольких минут. Он рассказал о проведённых вылетах, поделился своими наблюдениями и сделал пару выводов. И ни слова о нашем полёте. Обсуждение нашего боя, видимо, решил оставить напоследок.

— Товарищ майор, вы говорите, что в первый день воздушных боёв результаты были обнадёживающие. Данные соответствовали расчётным, — решил уяснить для себя Прокофьевич, черкая что-то в своей тетради.

— Именно. Прицел работал устойчиво, зона обнаружения соответствовала заявленной. Попробовали даже вести атаку на две цели сразу, и всё получалось, — ответил Ткачёв.

— Не было необходимости перехода в режим ближнего боя, поскольку у оппонентов не получалось выйти на требуемую дальность в этом случае, — сказал Санёк, посматривая на Бажаняна.

Араратович молча кивал, но по выражению его лица было видно, насколько это ему слушать неприятно. Похоже, что не оставили липецкие лётчики шансов моим командирам.

— Что ж, с этими результатами можно констатировать успешное завершение программы опробования МиГ-29 в боевых условиях, — захлопнул большую тетрадь Виктор Михайлович и начал подниматься с места. — Товарищ генерал, нам с вами нужно обсудить вопросы, связанные с приёмкой новых самолётов…

— Не торопитесь, — сказал Пасечник. — Мне кажется, что майор не закончил.

— Товарищ генерал, сейчас Ткачёв нам доведёт его личное мнение, которое не имеет ничего общего с экспертным, — махнул рукой Платон Прокофьевич, чем вызвал раздражение со стороны Ткачёва.

Генералу тоже не понравился этот выпад старика. Он поднялся со своего места, вышел из-за стола и пристально посмотрел на Прокофьевича и Виктора Михайловича.

— Вы самолёт для Советской Родины делаете, а не для кого-то другого, товарищ ведущий инженер, — громко сказал Пасечник. — Продолжайте, товарищ майор.

И тут Ткачев как продолжил! Платон Прокофьевич, сидя за столом, не знал, куда