Мой милый плут - Элис Дункан

Но выстоять ему удастся только в том случае, если он не поедет в Розуэлл.

К тому же есть дело, которое нужно закончить как можно скорее, – рубины. Он должен найти их и исчезнуть из этих краев вместе со своими друзьями, пока окончательно не потерял голову из-за прелестей мисс Хьюлетт, пока никто из парней ни о чем не проболтался в городе и пока сюда не нагрянула тетушка Пэнси из Арлетты – та самая, которую они пытались ограбить и которая в ответ так метко прострелила ему руку.

Нет-нет. Никакого риска. Никакого промедления.

Нужно действовать. Ведь он, Чарли, как солнце в их оркестре. Он – центр, и пятеро остальных музыкантов держатся на своих орбитах, словно планеты, только пока есть он, Чарли. Не станет его, и все рассыплется, и планеты, лишенные притяжения светила, беспомощно разлетятся в бесконечном ледяном пространстве.

Действовать, действовать! Во имя дружбы, во имя музыки!

Их шестеро, и каждый потерял на проклятой войне все – и дом, и работу, и родных, и друзей. Если записать историю каждого из них – какая получится книжка! Только никто не станет ее издавать: “Простите, – скажут. – Но только такого в действительности не бывает!”

Да, что и говорить, у всех у них жизнь сложилась несладко.

А те, погибшие на войне, – разве не жестоко обошлась судьба с ними? Когда-то их было двенадцать: двенадцать друзей, двенадцать молодых талантливых парней – духовой оркестр из Америка-Сити. Такими они ушли на войну. Вернулась ровно половина. Шестеро парней вернулись домой и не нашли своего дома. И тогда они стали друг для друга и домом, и семьей.

Черт! У него просто нет выбора! Он обязан найти и украсть эти проклятые камни!

– Благодарю вас, мисс Адриенна, и вас, мисс Айви, – учтиво сказал Чарли. – Но все же мне лучше сегодня остаться дома. Я буду счастлив посетить вместе с вами церковь – но только в следующее воскресенье, если, конечно, вы будете так любезны и снова пригласите меня составить вам компанию.

– Разумеется, мы пригласим вас. Можете не сомневаться, – быстро ответила Одри.

Чарли поднял голову, посмотрел на Одри, а та, спохватившись, что опять скатилась на свой обычный тон, поспешила принять важный вид и сказала, тщательно выговаривая слова:

– Я полагаю, что в следующее воскресенье мы снова пригласим вас составить нам компанию, мистер Уайлд. Ведь, помимо всего прочего, это еще и наш христианский долг.

Чарли подавил усмешку, готовую проявиться на его лице, и церемонно поклонился.

– Полагаю, что вы совершенно правы, мисс Адриенна.

– Благодарю вас, мистер Уайлд.

– И я вас благодарю.

“Черт побери, это не разговор, а какая-то патока!» – подумали они одновременно.

– Полагаю, что для вас в самом деле будет лучше ос-таться дома, мистер Уайлд, – тем не менее продолжила Одри. – Ведь ваша рука, очевидно, все еще продолжает беспокоить вас.

– Да, это так, мэм, – охотно ухватился за подходящий предлог Чарли. – Благодарю вас, мэм.

Потом Чарли долго махал рукой вслед коляске и в глубине души очень сожалел, что не находится внутри ее, под брезентовым пологом, рядом с мисс Адриенной. Затем немного посмотрел в голубое небо, запрокинув голову и прищурив глаза. Наконец вздохнул и приготовился к работе. Пора искать рубины – иного ему просто не дано.

Парни верят ему, парни ждут, что он в очередной раз поможет им удержаться на плаву. Вперед!

Интересно, а если бы им удалось разбогатеть – по-настоящему разбогатеть, – смогли бы они тогда обойтись друг без друга? Нет, вряд ли. Конечно, каждый из музыкантов был талантлив. Но, к сожалению, только Чарли, помимо таланта, обладал еще и мозгами, и на эти мозги надеялся весь оркестр.

Правда, и Чарли не был прирожденным преступником, как и все они. Таланта к разбою у него не было, и поэтому из них получилась такая убогая банда грабителей – наверняка самая убогая во всей Америке. Настолько же убогая, насколько великолепным был их оркестр, когда они занимались своим настоящим делом.

Чарли вспомнил недавнее прошлое и недовольно хмыкнул. История их преступления была короткой: два ограбления. И, считай, оба неудавшиеся. М-да…

Он пошел в дом, искренне надеясь на то, что шериф Смолл этим утром тоже находится в церкви, среди богобоязненных прихожан.

Чарли постоял на веранде минут пять, размышляя о том, куда бы он спрятал свои драгоценности, будь он на месте мисс Одри и мисс Айви. Наконец ему припомнилась его собственная тетка, Маргарет Уайлд. Так вот, тетушка Мэгги хранила свои скромные сбережения в сахарнице.

Чарли вздохнул и решил начать с кухни. Он поднял го-лову и отправился туда, негромко напевая себе под нос Итальянское каприччио великого Баха.

Быть может, гениальная музыка поможет в его поисках.

Чарли взобрался на стул, чтобы поглубже залезть на полку, уставленную банками, и в эту минуту обнаружил, что шериф Смолл решил в это воскресенье пропустить церковную службу.

– Ага! Теперь-то ты в моих руках, мошенник! Знакомый голос. Знакомое начало. Знакомая песня. Чарли только покачал головой. Затем медленно повернулся и сказал, хмуря брови:

– Я вижу, вы все продолжаете следить за мною, шериф. Пожалуй, если так пойдет, вы скоро сделаете меня заикой.

– И не только заикой, бандит паршивый.

С высоты длинное тело шерифа смотрелось особенно странно, и Чарли не торопился слезать на пол. Нужно ли при этом говорить, что “кольт” Фермина Смолла был направлен прямиком в живот Чарли? Очевидно, такие подробности излишни, поскольку они подразумеваются сами собой.

– Что вам нужно на этот раз, Смолл?

– Не так уж и много. Я хочу, чтобы ты слез со стула и отправился вместе со мной в одно тихое местечко.

– Это еще зачем?

– Не твое дело, ублюдок.

Чарли решил, что ему, пожалуй, и впрямь пора спуститься на землю со своей вершины, и он спрыгнул на пол, сказав при этом:

– По-моему, я имею право узнать, за что меня арестовали. Разве не так, шериф?

– Ты прекрасно знаешь, за что я тебя хочу арестовать, Уайлд.

– За то, что я хотел насыпать сахара в сахарницу? – наивно спросил Чарли, указывая на банку с сахаром, которую держал в руке.

Фермин покосился на пустую сахарницу, стоявшую на столе, на банку сахара в руке Чарли, и стало видно, что его начинают обуревать сомнения.

– Ха! – сказал наконец шериф, и тон его был таким зловещим, что у Чарли пропала последняя надежда спастись. Нет, этот длинный Смолл все-таки добьет его – а уж когда и как, это, как говорится, дело техники.

– Я не верю ни одному твоему слову, Уайлд, – прищурился шериф. – Не верю твоей сказочке про сахарницу.