Кругом измена, трусость и обман. Подлинная история отречения Николая II - Петр Мультатули

Однако во время своей последней поездки Государь провёл в пути, если брать за основу камер-фурьерский журнал, 25 часов (выезд в 14 часов 22 февраля, прибытие в 15 часов 23 февраля). То есть на 8 часов больше! Чем было вызвано столь большее опоздание? Ведь Государь так торопился в Ставку. Может быть, снежными заносами, которые были не редкостью на российских железных дорогах, или иные непредвиденные обстоятельства? Но ни в дневнике Императора Николая II, ни в воспоминаниях очевидцев не о чём таком не говорится. Д. Н. Дубенский прямо заявлял: «Весь наш путь прошёл совершенно обычным порядком, всюду было спокойно».

22 февраля в 20 час 50 минут царский поезд прибыл в Бологое. Оттуда Государь отправил императрице телеграмму № 205. Телеграмма была подана из Бологого в 20 часов 55 минут, получена в Царском Селе в 21 час 17 минут: «Её Величеству. Едем хорошо. Мысленно со всеми. Одиноко и скучно. Очень благодарю за письма. Обнимаю всех. Покойной ночи. Ники».

Из имеющихся телеграмм мы знаем о проследовании императорского поезда через район управления Вязьмы, участка Вязьма — Могилёв и прибытии в Могилёв. 23 февраля в 23 часа в Департамент полиции ушла следующая телеграмма из Вязьмы от начальника жандармского полицейского управления генерал-майора П. И. Фурса: «Литерные поезда район управления проследовали благополучно».

Вторая телеграмма от подполковника Б. Н. Сергеевского из Могилёва: «Поезда литера А и Б участок Вязьма — Могилёв проследовали благополучно».

Любопытно, что упомянутый подполковник был назначен генералом М. В. Алексеевым начальником службы связи при Ставке Императора Николая II 18 февраля 1917 года, то есть за четыре дня до отъезда Императора в Могилёв. Впоследствии тот же Б. Н. Сергеевский, повышенный в звании до полковника, был начальником службы связи при главнокомандующих М. В. Алексееве и Л. Г. Корнилове.

23 февраля 1917 г. в 16 часов 10 минут начальник Могилёвского губернского жандармского управления полковник В. И. Еленский направил директору департамента полиции следующую телеграмму: «Его Величество соизволил прибыть благополучно».

23 февраля 1917 г. в 15 часов императорский поезд прибыл в Могилёв. На вокзале Государя встречали: генерал-адъютант М. В. Алексеев, генерал-адъютант Н. И. Иванов, адмирал А. И. Русин, генерал от инфантерии В. Н. Клембовский, генерал-лейтенант П. К. Кондзеровский, генерал-лейтенант А. С. Лукомский, генерал-лейтенант В. Н. Егорьев, генерал от кавалерии А. А. Смагин, протопресвитер о. Георгий Шавельский, губернатор Могилёвской губернии Д. Г. Явленский.

Встречавшие, по свидетельству В. Н. Воейкова, произвели на Государя впечатление людей, чем-то смущённых. Это утверждение дворцового коменданта идёт вразрез с письмом Императора Николая II Императрице от 23 февраля, в котором он писал, что на лице М. В. Алексеева читалось «выражение спокойствия, какого я давно не видал».

Император отправился в штаб, где имел часовой разговор с М. В. Алексеевым. Это свидетельство из дневниковой записи Государя от 23 февраля снова входит в противоречие с его же письмом Государыне, в котором Император пишет, что они с Алексеевым «хорошо поговорили с полчаса».

Генерал А. И. Спиридович тоже пишет, что Государь в Могилёве «выслушал небольшой рассказ Алексеева, выглядевшего усталым».

Судя по камер-фурьерскому журналу, разговор Императора Николая II с М. В. Алексеевым был действительно недолгим: с 3 ч 30 мин до 4 ч 40 мин дня.

Таким образом, судя по продолжительности, да и по дальнейшему распорядку дня, ничего серьёзного в разговоре царя и Алексеева не обсуждалось. «Обычная жизнь Царской Ставки началась», — сообщает генерал Д. Н. Дубенский.

Между тем достаточная непродолжительность встречи Николая II и начальника штаба труднообъяснима. Ведь царь ехал в Ставку срочно и по какому-то важному безотлагательному делу, причём инициатором этой поездки был генерал Алексеев.

Ставка встретила Государя отнюдь не радостно. Старшие чины Ставки открыто говорили: «Чего едет? Сидел бы лучше там! Так спокойно было, когда его тут не было».

Д. Н. Дубенский свидетельствует, что вечером 23 февраля к нему подходили чины Ставки и утверждали, что в Петрограде ожидаются тревожные дни «из-за недостатка хлеба».

Происхождение подобной информации у офицеров Ставки непонятно, и, если только её не придумал задним числом сам Дубенский, она лишний раз свидетельствует об их причастности к перевороту.

Ставка накануне приезда Государя была буквально наполнена «предчувствием» катастрофы.

Д. Н. Дубенский утверждал, что уже 23 февраля ему «рисовалась невесёлая перспектива».

Государь по прибытии в Могилёв тоже выглядел встревоженным и напряжённым. Г. Шавельский вспоминал, что «в наружном его виде произошла значительная перемена. Он постарел, осунулся. Стало больше седых волос, больших морщин — лицо как-то сморщилось, точно подсохло».

Шавельский не скрывал, что, узнав о приезде 23 февраля царя, он «решил через день после его приезда уехать на фронт и там задержаться насколько возможно дольше».

По всей видимости, Шавельский знал о готовящихся в Ставке каких-то радикальных событиях и поспешил переждать их в более спокойном месте. Хотя, может быть, поездка Шавельского преследовала и совсем иную цель. Ведь уехал Шавельский не на фронт, а в Псков, к генералу Рузскому, причем проследовал он тем самым маршрутом Дно — Псков, тем самым путем, которым через пять дней проследует не допущенный в Петроград поезд Государя.

Начавшаяся 23 февраля в четверг забастовка текстильщиц Петрограда вначале не вызвала обеспокоенности у властей.

Забастовки стали носить тревожные характер тогда, когда стало ясно, что главная их цель — нанести удар по объектам военной промышленности. Во второй половине дня прекратили работу военные заводы: Патронный, Снарядный цех морского ведомства, Орудийный, завод «По Воздухоплаванию».

В феврале 1916 г. на ряде военных заводов было введено временное государственное управление, ограничившее права пользования частных владельцев заводов, так называемый секвестр. На Путиловских заводах было выработано новое правление. Его председателем стал генерал-лейтенант флота А. Н. Крылов. Начальником Путиловского завода был назначен член правления профессиональный артиллерист генерал-майор Н. Ф. Дроздов, подчинённый начальника ГАУ генерала А. А. Маниковского. В руках Маниковского были казённые заводы и частные военные заводы, в том числе и Путиловский.

18 февраля 1917 г. рабочие одного из цехов Путиловского завода потребовали 50 % прибавки к зарплате. Когда директор завода отказался выполнять это требование, рабочие устроили сидячую забастовку. Дирекция пообещала сделать надбавку в 20 %, но одновременно 21 февраля уволила рабочих бастующего цеха. Эта крайне неумная с точки зрения интересов администрации мера привела к распространению забастовки на другие цеха. 22 февраля администрация объявила о закрытии этих цехов на неопределённое время: 30 тыс. хорошо организованных рабочих, в большинстве высококвалифицированных, были выброшены на улицу.