Своенравная невеста - Шелли Брэдли

Однако не зная почему, Кайрен со странной неохотой думал о своем участии в этом предприятии.

Беркленд повернулся к двум стражникам, находившимся в главном зале.

– Возьмите подкрепление и доставьте сюда мятежников, – приказал он.

Стражники ушли выполнять приказание старого лорда. Пока остальные говорили о налогах, земельных спорах и даже о самом короле, Кайрен напрягшись ждал их возвращения. Он мог думать лишь о Квейде О'Туле... и реакции Мэв, если судьба ее бывшего жениха окажется плачевной.

Минут через пятнадцать в главный зал гуськом вошли десять мятежников: немытые, со скованными руками и лодыжками. Лица у них были мрачные, но смотрели на присутствующих они гордо. Кайрен пытался вспомнить их преступления против короны – от нанесения малозначительных повреждений до убийства англичан. В их сердцах таились семена мятежа, которые взошли, питая других. С этим нужно бороться.

Отчего же ему тошно?

– Милорд Килдэр, мы начинаем? – спросил Беркленд. Светловолосый коренастый мятежник с ненавистью уставился на Кайрена.

– Ты, ублюдок! Ты украл мою Мэв!

Стиснув зубы, граф твердо встретил взгляд противника и с усмешкой поинтересовался:

– Квейд О'Тул, полагаю?

– Ты знал, что она принадлежит мне, когда брал ее в жены.

– Церковь и закон постановили иначе.

– Не смей трогать ее своей грязной английской лапой.

– Завяжите этому человеку рот! – приказал Беркленд, затем повернулся к Кайрену.

Тот предпочел бы вызвать мятежника на драку, но вместо этого должен был хранить каменное молчание.

– Итак, начнем? – улыбнулся Беркленд.

Первый мятежник обвинялся в убийстве. Парламент разрешил подсудимому говорить в свою защиту, но не более пяти минут, и Беркленд нетерпеливым жестом его остановил.

– Что скажете, джентльмены?

Все проголосовали за смертную казнь. Кайрен одобрил приговор.

Маленький парламент одно за другим рассматривал дела мятежников и всегда с одинаковым результатом.

Наконец очередь дошла до Квейда, ему сняли со рта повязку и разрешили говорить.

– Я не сделал ничего плохого.

– Ты отрицаешь, что убил двух английских солдат? – удивился Беркленд.

– Я только помешал им украсть моих овец и изнасиловать мою сестру.

– И чтобы этому помешать, ты воткнул клинок в живот одному и перерезал горло другому?

– У них тоже были мечи. И они бы ими воспользовались, если бы я дал им такую возможность.

Беркленд окинул подсудимого недоверчивым взглядом.

– Ты можешь доказать, что овцы принадлежали тебе? – спросил он.

– Нет, но они были моими.

– Понятно, – ответил старый лорд, словно этот вопрос решен. – А твоя сестра... У тебя есть доказательство, что она не по собственной воле легла в постель с тем красивым англичанином?

– Она кричала так громко, что у меня чуть не отвалились уши!

– Возможно, она кричала от удовольствия? – предположил Беркленд.

– Ни одна уважающая себя ирландка не получает удовольствия в английской постели. – О'Тул сплюнул, глядя на Кайрена.

Зная, что это еще больше взбесит противника, тот лишь пожал плечами и улыбнулся.

Разъяренный мятежник ринулся к врагу, однако два стражника моментально остановили его, и один ударил арестованного кулаком в живот.

– Достаточно! – заявил Беркленд, поворачиваясь к остальным. – Ваше решение, джентльмены?

– Смерть! – хором ответили лорды.

Сердце у Кайрена провалилось куда-то вниз. Да, он не испытывал любви к ОТулу, но его любила Мэв. Он сомневался, что она простит ему участие в смерти бывшего жениха, и мысль о неминуемом разрыве и без того непрочной связи с Мэв причиняла ему боль. О'Тул защищал свое имущество и сестру, и, по правде говоря, это не то преступление, за которое полагается смертная казнь.

Все лорды повернулись к графу, чтобы услышать его вердикт.

Кайрен хотел сказать, что забирает мятежника в Лэнгмор, где лично с ним разберется, начав со встречи своего кулака с носом О'Тула. И не смог. Глупо и нелогично снова привезти мятежника прямо к Флинну... и Мэв. Оба слишком опасны.

Подавив желание встать со скамьи и пройтись по залу, Кайрен стиснул зубы. Он не трус. Война постоянно требует важных решений, большинство из которых очень тяжелы. Когда он берет в одну руку боевой топор, а в другую меч, то смотрит на противника, отбирает у него жизнь и не моргнув поворачивается к следующему. Воины делают это во время битвы. Это их долг. Но он не хотел отнимать жизнь у мятежника.

Ярость Мэв будет намного сильнее, если Квейд О'Тул умрет сегодня.

Кайрен понимал, что не в состоянии ничего изменить.

– Смерть, – наконец пробормотал он, мысленно проклиная Ирландию.

Через три дня Кайрен поздно ночью поднимался в главную башню Лэнгмора. Утром ему придется рассказать жене про О'Тула, и он боялся этой минуты, зная, что Мэв возненавидит его за участие в казни мятежника.

Сейчас ему хотелось только посмотреть на Мэв и уснуть. Он хотел избавиться от образа О'Тула, который все время стоял у него перед глазами.

Кайрен вошел в свою комнату и с удивлением обнаружил там Мэв. Она спала в его постели, нежная, теплая, с косой, лежащей между грудями. На ней была только рубашка, и в колеблющемся свете тонкой свечи, которую он держал в руке, Кайрен мог видеть темные соски.

Реакция последовала незамедлительно. Он с усмешкой подумал, что это обычное дело. Его беспокоили путаница в голове и тревога, создававшая пустоту в желудке.

Присев на край постели рядом с женой, Кайрен погладил ее по плечу, скользнул пальцем по щеке. Ему была ненавистна мысль, что Мэв перестанет с ним разговаривать, когда узнает правду, что он больше не увидит ее счастливую улыбку. Никакие самые убедительные объяснения не смягчат и не утешат ее.

Он потеряет жену. Находясь рядом, они будут разделены сотнями миль. Их разделят убеждения и преданность. Она не изменит своим, а он не сможет изменить свои, даже если и захочет. Его муки только усилятся, когда он будет ежедневно встречаться с Мэв, не имея возможности обнять ее мягкое тело, заслужить ее улыбку. Он лишится этого... надолго.

Мэв что-то проворчала, и, посмотрев на нес, Кайрен осознал, что слишком крепко сжимает ее руку. Потом золотистые глаза открылись, блеснув в неярком свете тонкой свечи.

– Ты вернулся? Когда? – сонно спросила она. Кайрен почувствовал странную нежность. Она беспокоилась о нем?

– Только что.

– Как поздно. Ты, должно быть, устал.