Предел прочности - Анастасия Стер

как мои сокамерники вместе с другими становятся в шеренги и занимаются спортом под руководством какого-то громилы. Он орет, раздавая указания, задает ритм и считает, следя, чтобы каждый выполнял упражнения грамотно. Со стороны это выглядит масштабно: толпа крепких мужчин одновременно отжимаются, садятся друг другу на плечи и приседают, крича что-то о мотивации.

Я заметил, что среди них есть и те, кто не имеет специальной татуировки. К таким относятся нормально, они делают все вместе со всеми. Я захотел присоединиться к ним, потому что стоять и смотреть на небо скучно и бесполезно. Раз уж я здесь навсегда, то хочу проводить время с пользой. Идя в их сторону, чтобы спросить о разрешении, я столкнулся с маленьким и противным темнокожим заключенным, появившемся на моем пути.

Я видел, что он шел в противоположную от меня сторону, но стоило мне сделать один шаг, как его траектория движения сменилась. Он намеренно шел, словно танк, на меня.

— Ты ахуел, щенок? — он заорал на меня, манерно двигая руками и начиная наступать. Он был ниже меня на добрых две головы и шире в несколько раз, но старался зацепить меня, слегка подпрыгивая, не отрывая носков от пола, и делая злое лицо. Все внимание уже было направлено на нас, в том числе и громилы с компанией.

Он начал разминать пальцы, продолжая меня оскорблять. Сначала я просто хотел послушать его вопли и пойти дальше, но прикосновение его потного тела ко мне, слюни, вылетающие из его рта и грязные выражения, которые нельзя услышать даже от самых отпетых бандитов медленно, но верно выводили меня из себя.

Половины слов я уже не слышал, до меня долетали только тупоголовые и повторяющиеся маты. Перед глазами появилась пелена, сердце начало стучать чаще. Я начал терять контроль над своими эмоциями и это плохой знак.

В девять лет мне поставили диагноз — дереализация. Ребенком я не понимал что это, да и мне было все равно. Но чем старше я становился, тем больше я чувствовал, что отличаюсь от остальных. Часто я не понимал ход времени и событий, не мог объективно понять свое состояние, половина эмоций и простых человеческих чувств для меня словно стали заблокированы. Мне приходилось учиться смеяться, радоваться и удивляться тогда, когда это делают все. Казалось, что все вокруг просто спектакль, а я стою и смотрю его со стороны. Чувство дежавю сопровождало меня слишком часто. Я научился с этим жить. Просто принял свой мозг таким, какой он есть.

Но я просто ненавижу отрываться от реальности, именно поэтому никогда не употреблял наркотики и не пил алкоголь — знаю, что ощущение оторванности от мира станет еще больше, еще краше и я боюсь, что никогда не смогу прогнать это. В такие моменты, как этот, я перестаю контролировать свое тело и разум, двигаюсь на автомате и к чему это может привести известно только Богу.

В моих мыслях без остановки звучало слово «заткнись» и если бы он сделал это, я бы смог отойти в угол и дать себе время, чтобы восстановить контроль. Но у этого ублюдка были другие планы. Внутри меня словно зарождалось цунами и дал ему выплеснуться наружу.

Я первый кинулся на него (лучшая защита — нападение, правда?). Я просто плюнул ему в лицо, попав в открытый рот, и с левого кулака дал по нижней челюсти. Его голова отлетела наверх, но он не потерял сознание. Не давая ему опомниться, я ударил под дых, поднял за волосы и еще раз дал по лицу, целясь в нос. Я не слышал и не видел что происходит вокруг нас. Я просто месил этого черта и не мог остановиться. Я бил его в нос, по челюсти, пару раз попал прямо по зубам и это отдалось болью в мою кисть, но я игнорировал ее. Вторая рука, которая запуталась в его волосах, все сильнее и сильнее сжимала его кудрявые темные пряди. Если бы я резко дернул, мне кажется, что смог бы снять скальп.

Хотел ли я убить его? Нет. Смог бы я остановиться? Нет, черт возьми, я не контролировал свои движения. В голове была пустота, я буквально не слышал никого, не улавливал собственные мысли. Я был словно в трансе, в бреду, а может быть вообще отключился на пару минут.

Его лицо уже опухло, темного цвета кожи не было видно, сейчас его мало бы кто смог узнать, но я бил и бил и не планировал останавливаться. В какой-то момент я будто бы вынырнул из-под воды, стал слышать крики вокруг себя, чувствовать чужие руки на своем теле. А еще вспышки боли во всем теле стали ярко ощутимы. Меня словно пронзило молнией. Чертовски больно. Это был электрошокер, которым меня ударили в бедро. Оказывается маршалы пытались нас разнять, но у них ничего не получилась, более того, я попал по солнечному сплетению одному из них локтем и они подняли тревогу.

Я уже ничего не мог сделать, все мое сознание заволокла чертова боль и я схватился за ногу, крича сквозь стиснутые зубы. Охранники воспользовались этим моментом и повалили меня на землю, дополнительно ударяя дубинками. Боль от новых ударов и рядом не стояла с ударом тока. Я просто молился, чтобы они забили меня до смерти и я перестал чувствовать это.

Позже меня посадили в карцер на пять дней, а этот ублюдок лежал в мед пункте около месяца и его перевели в другой корпус. Как я слышал, большей части зубов у него больше нет. Надеюсь разговаривать он никогда не сможет.

Вернувшись в камеру, я почувствовал, что атмосфера изменилась. Как будто больше я не был чужим, но и своим я тоже не стал. Подозрение, которые витало в воздухе, словно испарилось, и его заменил интерес.

Первым ко мне подошел блондин:

— Я Марко Алонсо, — он протянул мне руку и я охотно поддержал крепкое рукопожатие, — это, — указал он на старика, — Армандо Фриас, он здесь главный.

Остальные двое представились сами. Адриан Мартинез, тот самый темноволосый, который давал мне предостережение, и Доминик Эррис, молчаливый и достаточно тощий парень.

— Так и планируешь бить всех за каждое кривое слово? — спросил Армандо, скручивая табак в бумагу.

— Нет, но и оскорбления терпеть не буду, — спокойно ответил я, садясь с ними за стол, — этот мудак явно искал драку именно со мной, я дал ему то, что он просил.

— Учись