Верлен - Пьер Птифис

После описанного происшествия Верлен, казалось, несколько образумился. Работа отвлекала его от частых посещений Латинского квартала, к тому же он знал, что терпение Матильды на пределе, и если он позволит себе очередную выходку, она снова уйдет, на этот раз навсегда. Часто Рембо и Форен заходили за Верленом в его контору, и они вместе чинно пили по стаканчику в маленьком кафе на улице Друо[218]. Поль быстро покидал их, чтобы не опоздать к ужину. Он так боялся расспросов г-на Моте, что однажды, задержавшись по вине Рембо, отправился ночевать к матери, не предупредив об этом Матильду. Легко представить, какую беспокойную ночь она провела.

Рембо не нравилось его жилье. Верлен снял ему комнату в Клюни, на улице Виктор-Кузен, рядом с Сорбонной. Окна выходили на тесный внутренний дворик. Рембо пишет Делаэ: «Я задыхаюсь и не могу спать, всю ночь пью воду и не замечаю, как светает». Он работал с полуночи до пяти часов утра, затем выходил купить хлеба и пропустить пару рюмок абсента на улице Сен-Жак, в заведении, которое посещал еще Альфред Мюссе. Основными посетителями там были длинноволосые художники, рабочие, бродячие торговцы, ремесленники и уличные музыканты. Затем Рембо возвращался и бросался на кровать. Вот тогда-то и появились его печальные ночные стихи:

Бывали и моменты просветления, в которые Рембо писал замечательные строчки, как, например, в стихотворении «Добрые мысли поутру», на создание которого его вдохновил вид просыпающейся на заре стройки. Волшебный мир постепенно превращается в реальность:

Он очень несчастен. Ему необходимо перебраться в другое место.

Однажды утром при выходе из «Академии Абсента» Рембо столкнулся со старым товарищем по шарлевильскому коллежу, Жюлем Мари, который впоследствии станет известным писателем-романистом. Артюр дал ему свой адрес, и Жюль пообещал навестить его. Рембо принял Жюля в комнате в квартале Сен-Севрен.

— Вот здесь я работаю, — сказал он, указывая на стол, на котором стояла пустая чернильница[221].

Его последнее парижское стихотворение, датированное 27 июня 1872 года, описывает разоренную комнату молодой пары, которую Рембо вполне мог наблюдать из окна[222].

Но теперь он пишет стихи «только так, чтобы не совсем уж опускаться». Его жизнь разбита, у него больше нет надежд, нет цели. Поль покинул его, как все остальные. Моте взяли его в ежовые рукавицы и наставили на путь истинный, «глупая баба» наконец-то заполучила своего муженька. У него нет друзей, он вынужден одиноко, как прокаженный, гнить в адской жаре. Форен пытается скопить денег на мастерскую, рисуя вывески и расписывая веера. Неужели он рожден лишь затем, чтобы влачить нищенское существование? А как же «крестный путь», как же «жестокие планы»? Все это лишь глупые шутки. Над ним просто посмеялись.

Верлена стал раздражать «строгий режим», к которому его «приговорили». К тому же его не покидало чувство смутного страха: военный совет Парижа, Версаля, Венсенна и Сюрена вынес уже более восьми тысяч приговоров. По-прежнему продолжались аресты чиновников, работавших на Коммуну. Каждый день газеты публиковали новые списки. Наверняка настанет и его черед…

30 июня он прогуливался вместе с Матильдой за укреплениями и вернулся горько опечаленный:

Близилась развязка.

В следующее воскресенье у Матильды случился приступ невралгии, поднялась температура. Верлен предложил позвать доктора Антуана Кро. В этот день супруги не ссорились. Поль поцеловал жену и вышел. Рядом с домом он встретил Рембо.

— В чем дело? — спросил Верлен.

— Я хотел передать тебе письмо.

— Какое письмо?

Рембо ответил, что ему незачем больше оставаться в Париже: все его избегают, это совершенно очевидно. Он собирается в Бельгию, а затем дальше, открывать широкий мир. У него кончилось терпение, он все продумал и решился окончательно и бесповоротно. В письме он прощается с Верленом.

Поль попытался его уговорить, клялся, что не забыл о своих обещаниях, просил еще немного подождать, чтобы улеглись все подозрения.

— Или ты сейчас же едешь со мной, или мы больше никогда не увидимся! — отрезал Рембо.

Верлен решился:

— Едем!

Все утро и весь день Матильда ждала мужа, беспокойство ее возрастало с каждым часом. На следующий день ей стало хуже, и она попросила отца отправиться на поиски Поля. Его не было ни у Антуана Кро, ни у матери, ни у Шарля де Сиври, никто из друзей его не видел. Он не появлялся в конторе. Его не было в Латинском квартале. Оставалось лишь одно: сообщить в полицию и проверить столичные морги.

На Северном вокзале беглецы сели на последний вечерний поезд в Аррас и прибыли в пункт назначения на рассвете следующего дня. Разумеется, они могли сразу сделать пересадку и отбыть в Брюссель, но предпочли не спешить. Верлен наверняка запланировал несколько визитов, цель которых очевидна: надо было отблагодарить людей, которые приютили Рембо в феврале и обратиться за материальной помощью к знакомым и родным — друзьям были нужны деньги. «Мы быстренько прошлись по городу, — рассказывает Верлен, — и решили позавтракать в привокзальном буфете, дожидаясь часа, когда проснутся те люди, которые могли бы по-дружески принять нас и которым это не доставило бы особого беспокойства»[225]. Еще не пробило и 9 часов утра.