Захват Неаполя. Скала Роз - Виктор Васильевич Бушмин

нет ничего, кроме этой бесконечной кровавой круговерти, называемой мщением. Я чуть было не сошел с ума…

Наступило долгое напряженное молчание, повисшее в воздухе и гнетущее рыцаря и его собеседника.

– Да… – произнес Ги. – Подумать только, какой кошмар… – Он налил вино и протянул стакан Мишелю. – Каким же ветром тебя занесло к нам, в Италию?..

– Все очень даже просто. – Ответил его собеседник. – Мой отряд отходил с боями к юго-западу Руси, в конце концов, нас загнали в Карпаты. Из этой ловушки сумел выбраться только я один, потеряв всех своих товарищей в кровавом бою. – Он прикоснулся рукой к ладанке, висевшей у него на шее. – Они остались и прикрыли мой отход, позволив продолжить эту излишнюю роскошь, которую вы называете жизнью… – Он встал и подошел к окну. Розовел зимний закат, окрашивая край небосклона и тучи в причудливые малиново-фиолетовые цвета. Мишель распахнул окно и вдохнул приятную зимнюю свежесть, наполнившую комнату барбакана прохладой. – Нанялся к болгарским князям, воевал с крестоносцами, но, когда и от этого стало тошнить, подался в порт и завербовался к генуэзцам. Прослужил у них три года, охраняя базу на острове Корфу…. Устал от всего…

В это время к барбакану подъехала группа всадников. Ги вышел, чтобы посмотреть на гостей и страшно удивился, рассмотрев выпел графа Шарля.

– Мессир Ги де Леви, командующий резерва армии его величества?.. – Вежливо, но достаточно сухо и официально осведомился всадник.

– Да, это я… – ответил ему рыцарь. – Какая надобность заставила вас прибыть ко мне на базу?..

Всадник проворно спрыгнул с коня и, преклонив колено, протянул де Леви пергамент, свернутый в рулон и скрепленный печатью Шарля де Анжу.

Ги взял его и, развернув, быстро пробежал глазами текст. Он аж присвистнул от неожиданности и вслух произнес:

– Вот это да! Меня срочно вызывает король Неаполя…

Мишель, вышедший из барбакана вслед за ним, удивленно разглядывал гонцов, после чего подошел к нему и тихо сказал:

– Началось…

– Что?.. – Ги повернул к нему голову и удивленно посмотрел на русича.

– Начало новых потоков крови… – кисло усмехнулся Мишель и, махнув рукой, побрел в замок.

Ги не подал вида и, развернувшись к гонцу, произнес:

– Не желаете ли отдохнуть с дороги, мессир гонец?..

– С удовольствием, но долг службы призывает меня тотчас же возвратиться в Рим. – Гонец сокрушенно покачал головой. – Одна только просьба, мессир де Леви…

– Готов исполнить любую вашу просьбу… – Ги поклонился гонцу.

Тот улыбнулся и, проведя рукой по усталому лицу, ответил:

– Вина мне и моим спутникам и… – он критично посмотрел на коней, – конечно, если это, возможно, нам бы не мешало коней поменять…

Ги махнул рукой, подзывая стражника, и когда тот подошел, приказал заменить лошадей и принести гонцу и его воинам вина.

– Будет исполнено, кондотьере…– буркнул стражник и с недовольным видом побежал исполнять приказы рыцаря.

– Мне надо собираться… – извинился Ги перед гонцом, поклонился и пошел в замок.

Беатрис, едва услыхав о столь странном и неожиданном вызове в Рим, заволновалась и стала упрашивать Ги взять ее с собой. Он долго отнекивался, ссылаясь на разные причины, но, в конце концов, его сердце размякло, дрогнуло, и он согласился взять девушку с собой. Она, на удивление, проворно собралась, даже опередив его с приготовлениями к отъезду.

– Однако… – удивился он, увидев ее сидящей на постели одетой и с вещами, которые слуги уже несли к ронкинам, чтобы прошнуровывать к седлам.

– Мы едем налегке, безо всяких там выкрутасов, милая… – недовольно произнес он, пытаясь, хотя бы на этот раз, отговорить ее от поездки. – Поедем верхом, никаких там, дормезов и прочей ерунды…

– Как скажешь, мой повелитель… – томно закатив глазки, ответила прекрасная Беатрис. – С тобой, хоть на край земли…

– Какая же ты, право, кошка… – нежно улыбнулся рыцарь.

ГЛАВА XII.   На Неаполь!

Неаполь. 29 января 1266 года.

Манфред обрадовано потирал руки, слушая доклад Анибальди. Он старался не перебивать спокойный рассказ своего друга и помощника, но, когда тот начал рассказывать об уловке, проведенной его сестрой, не выдержал, вскочил с высокого кресла и, хлопнув в ладоши, радостно крикнул:

– Воистину, судьба повернулась к нам своим хитрым лицом! – Он подошел к Анибальди и, похлопывая его по плечу, добавил. – Тео (так звали Анибальди)! Мы долго смотрели на ее морщинистый зад и, наконец, дождались, когда эта капризная старушенция повернула к нам свое личико! Терять время нельзя! Как там сестра?..

– Судя по последним докладам, она выехала вместе с франком в Рим, где попытается убить графа Шарля или, по крайней мере, уговорить его начать вторжение…

– Господи! – Манфред тяжело повалился на колени и скрестил руки перед большим распятием, висевшим на стене комнаты. – Помоги твоим рабам неразумным, прости наши грехи, только загони франков к нам, пока еще не сошли снега…

Теобальдо Анибальди молча встал на колени рядом с Манфредом и перекрестился. Его губы ворочались, что-то беззвучно шепча, но только он один знал, что именно. Тео просил удачи для своей сестры, или, по крайней мере, чтобы она осталась жива, ведь покушение на жизнь Шарля де Анжу – очень рискованное дело…

Манфред закончил свою имитацию молитвы, резко поднялся на ноги и, прохаживаясь по комнате, произнес:

– То, что ей удалось обмануть де Монсегюра и заставить его отвести части к Риму, – несомненно хорошо. Но, те три тысячи немецких наемников, что прибыли к нам, еще не решают исход дела. Шарль должен умереть! Ты, – он пристально посмотрел на Анибальди, – ты передал ей деньги на организацию возмездия?..

– Да, сир, – Тео склонил голову. – Ровно пять тысяч флоринов, как вы и приказали…

– Будем молиться… – Манфред набожно закатил глаза.

«Интересно, – подумал Тео, – кому он сейчас молится, чтобы убийство Шарля получилось? Богу? Вряд ли…»

У него мурашки прошлись по спине от мысли, кому мог обращать свои молитвы Манфред.

Рим. Резиденция Шарля де Анжу. Палатинский холм. 29 января 1266 года.

Вот уже второй вечер Шарль не мог спокойно заснуть. Неприятности сыпались на его голову одна за другой, отнимая все время и расшатывая нервы, и без того истонченные и натянутые, словно струна мандолины. Ги де Леви, как мог, блокировал дороги, но последние сведения говорили обратное. Сторонники Манфреда каким-то непостижимым образом смогли провести на юг Италии около четырех тысяч воинов из германских земель, правда, по большей мере, это были пехотинцы-копейщики, ну а с ними у Манфреда армия становилась еще страшнее.

Он приказал спешно отозвать всех командующих армии для