Пикник у Висячей скалы - Джоан Линдси

– Боже мой, Том, как же плохо выглядела наша старушка в тот момент, – рассказывала вечером Минни. – Белая как мел, тяжело дышала… Пять фунтов, подумать только!

– Черт возьми, чудеса не прекращаются! – Том обнял невесту за талию и крепко поцеловал. Он был прав. Чудеса не прекращались.

Вернувшись около часа дня из церкви и сняв шляпку с вуалью, Мадемуазель нанесла на лицо немного бесцветной пудры, смазала губы бальзамом и пошла в кабинет директрисы.

– Можно с вами переговорить, мадам, пока не подали обед? Насчет Сары Уэйборн.

Учительница французского знала, что Сара – далеко не любимица директрисы, и все же была поражена злобным выражением ее лица.

– И что вы хотели сказать? – Круглые глаза смотрели внимательно, почти настороженно, решила впоследствии Диана, словно миссис Эпплъярд боялась услышать ее ответ. – Не стану томить, Мадемуазель, вы зря тратите мое и свое время. Этим утром Сару Уэйборн забрал опекун.

– О, нет! – вырвалось у Дианы. – Я видела ее вчера, и бедняжка явно была не в состоянии перенести дальнюю дорогу. Именно о здоровье Сары, мадам, я и собиралась поговорить.

– Сегодня она выглядела вполне нормально.

– Ах, pauvre enfant…[29]

Директриса бросила на Мадемуазель решительный взгляд.

– От нее были одни проблемы. С самого первого дня.

– Она сирота, – смело выступила Мадемуазель. – Стоит сжалиться над брошенными детьми.

– Вообще-то, я сомневаюсь, что приму ее в колледж на еще один семестр. Однако с этим разберемся позже. Мистер Косгроув настаивал на том, чтобы немедленно увезти девочку, причем, довольно резко.

– Вы меня удивляете, – сказала француженка. – Мистер Косгроув – очаровательный мужчина с идеальными манерами.

– Мужчины, Мадемуазель, в таких делах зачастую поступают необдуманно. Вскоре вы и сами в этом убедитесь.

– А как же вещи Сары? – спросила Диана, вставая. – Жаль, меня не было, я помогла бы ей собраться.

– Я сама помогла Саре сложить в специальную крытую корзинку то, что ей было особенно нужно. Мистер Косгроув нетерпеливо ждал внизу – у него был заказан экипаж или коляска.

– Наверное, мы с ними разминулись по дороге из церкви. Если бы я увидела их, то помахала бы на прощание.

– Вы очень сентиментальны, Мадемуазель, в отличие от большинства ваших соотечественников. Тем не менее, уже ничего не поделаешь – девочка уехала.

Учительница подошла к двери. Она больше не боялась женщины, чья хрустящая воскресная тафта скрывала стареющее тело, срочно нуждающееся в отдыхе, грелках и маленьких женских радостях.

– Хотите что-то сказать, Мадемуазель?

Вспомнив свою изящную бабулю, которая каждый день по два часа расслаблялась, лежа на шезлонге, Диана посмела предложить мадам обратиться к доброму доктору Маккензи – усталость, начало осени и все такое.

– Спасибо… не стоит. У меня всегда проблемы со сном. Сколько времени? Я вчера забыла завести часы.

– Без десяти час, мадам.

– Я на обед не пойду. Передайте, на меня пусть не накрывают.

– И на Сару тоже, – почему-то добавила Мадемуазель.

– И на Сару тоже. Это что, румяна у вас на щеках?

– Пудра. Думаю, она мне к лицу.

Как только дерзкая девица вышла из кабинета, директриса встала и нагнулась к ящичку за столом. Рука так сильно тряслась, что миссис Эпплъярд никак не могла открыть маленькую дверцу. В итоге она с силой стукнула по ней круглым носком черной лайковой туфли – дверца распахнулась, и на пол выпала небольшая крытая корзинка.

Директриса оставалась в своих личных покоях до вечера и рано легла спать. На следующее утро, к печальной радости ирландца Тома (есть такие участливые люди, которые находят некоторое утешение в том, чтобы первыми сообщить плохую новость), именно он лично принес миссис Эпплъярд газеты, пестрящие жуткими рассказами о трагедии брата и сестры Ламли. К некому разочарованию Тома, в кабинете новости были встречены гнетущим молчанием, не считая сказанной властным тоном фразы: «Дай сюда!» На кухне же драматично швыряли фартуки – совсем недавно мисс Ламли и ее брат находились в этом самом доме, и их гибель в пожаре наводила ужас.

Вторник прошел без происшествий. Розамунд организовала отправку совместной телеграммы со словами прощания Ирме – днем Леопольды отплывали в Лондон в сопровождении личной служанки, секретаря, конюха и шести пони. В отсутствие Доры Ламли с ее мелкими наказаниями все почувствовали свободу, призрачная фигурка в коричневой сарже забылась; воспитанницы с радостью были заняты подготовкой к всеобщему отъезду на пасхальные каникулы. Давненько в колледже Эпплъярд не слышалось столько перешептываний и хихиканья, давненько так активно не обменивались записками. Вдобавок наступило бабье лето, и мистеру Уайтхэду пришлось включить разбрызгиватели в саду, где под окнами западного крыла до сих пор цвели голубые и сиреневые гортензии. В газетах писали, что на Пасху будет тепло и ясно, однако в понедельник погода изменится.

Две невесты сравнили приданое, и несдержанная от радости Диана призналась изумленной горничной, откуда у нее изумрудный браслет.

– Моя единственная ценная вещь, – сказала учительница. – Свадьба будет простая. Денег у нас мало, все родственники во Франции.

Минни хихикнула.

– А нам свадьбу устраивает моя тетушка, и я боюсь, она понаприглашала столько родни с обеих сторон, что для жениха и невесты в церкви места уже не останется.

Мисс Бак за недолгий срок службы показала себя пригодной лишь для передачи элементарных знаний по геометрии и арифметике, так что большую часть дня всякого рода хозяйственными делами была занята Мадемуазель. Все, даже кухарка и мистер Уайтхэд, обращались к ней за указаниями.

Утром девушка побежала наверх за булавками, когда на лестничной площадке появилась младшая горничная Элис с ведром и метлами.

– Минни попросила прибраться в большой комнате на двоих, но там раскидано столько вещей, что я не знаю, с чего начать.

– Я тебе помогу, – сказала Мадемуазель. – Боюсь, австралийские школьницы очень неаккуратные – мне в последние дни пришлось сложить и упаковать немало платьев.

– И мисс Ирма была из таких! – с восхищением вспомнила Элис. – Золотистые расчески валялись среди обуви, броши – в нижних юбках. Позволь себе такое мисс Сара, мадам устроила бы ей взбучку! Вот каково быть богатой наследницей. – Комната Миранды, прежде наполняемая светом и воздухом из сада через два высоких окна, теперь предстала во мраке; все жалюзи были опущены, не считая узенького окна над кроватью Сары, по-прежнему смятой и незаправленной. – Жутковато здесь, да? – добавила крупная девушка с красным лицом, бросила метлы на пол и принялась за работу. Жалюзи с грохотом поднялись вверх, обнажая мрачный беспорядок. Ночная рубашка Сары висела на спинке стула, домашние тапочки стояли на умывальнике. – Вот те на! Похоже, оставила тут все вещи… – Элис потянула на себя постельное белье.