Археологические прогулки по Риму - Гастон Буасье

некоторое понятие об этих, так сказать, островках, какие христианские кладбища должны были представлять из себя в римской Кампании II века, среди владений богачей или могил последователей различных культов.

Таким образом, первобытные катакомбы были очень необширны; но скоро им пришлось расшириться. В первых выстроенных галереях ниши, куда помещали умерших, были широкие, отдаленные одна от другой; много места пропадало. Так как количество верных все увеличивалось, скоро пришлось сдвигать ближе могилы и заполнять пустые места. Этого способа хватило ненадолго, и пришлось решиться проводить новые галереи; но, чтобы соблюсти закон и не выходить за пределы поля, которым владели, стали копать на различном уровне, и иногда в одном и том же подземелье были галереи в пять этажей, расположенных один над другим. Первый приходился на 7 или 8 метров от земли; последний достигает глубины 25 метров. Такие приемы должны были освободить много места. По расчетам Росси участок, имевший не больше 125 римских футов в длину, мог доставить, при трех этажах, всего около 700 метров галереи. Христианская община должна была долго этим довольствоваться. Однако, так как количество верных непрестанно росло, пришлось-таки наконец выйти из первоначальной ограды, не вмещавшей больше покойников. Эти маленькие гипогеи часто были смежными; от одного к другому разрослись многочисленные разветвления, и многие из них, сливаясь, образовывали кладбище. Следовательно, кладбища – не что иное, как соединение нескольких подземелий, первоначально бывших отдельными одно от другого; и если теперь они еще имеют столько входов, это потому, что каждое подземелье имело свой. Следует ли идти дальше и думать, как некоторые ученые, что позднее все эти кладбища соединились между собою, чтобы образовать одно подземное христианство? Хотелось бы так думать: мысль, что верные, с таким пылом стремившиеся при жизни образовать одну паству, достигли этого по крайней мере после смерти, льстит воображению; но это совершенно невозможно, так как свойство почвы представляло слишком много препятствий для такого соединения. Кладбища часто разделены одно от другого глубокими болотистыми долинами, где после гроз застаивается вода; галереи, выкопанные под этими болотами, никогда не могли бы быть годными. Христиане хорошо это знали; поэтому они строили свои кладбища только по склонам холмов, и какое бы ни предполагали у них желание соединиться всем после смерти, невозможно допустить, что они когда-нибудь пытались пересекать долины. В конце концов, христианские кладбища, хотя и отделенные одно от другого, все же представляют единое произведение, столь величественное, что оно может удовлетворить самое требовательное воображение.

Таким образом, разрослись мало-помалу эти первоначальные гипогеи, которые Церковь имела благодаря щедрости некоторых христиан. Кончилось тем, что на протяжении одного века они приняли такие большие размеры, что трудно стало относиться к ним по-прежнему, и закон не мог всегда смотреть на них как на собственность семей, уступивших их верным. Поэтому Росси полагает, что они переменили тогда местоположение, и вот на каких соображениях основывает он свои доказательства. Он обращает наше внимание на то, что Константин в Миланском эдикте приказывает возвратить христианам владения, принадлежавшие не частным лицам, но целой общине, – ad jus corporis eorum, non hominum singulorum pertinentia. Мы знаем, что кладбища составляли часть общих владений, которые были им возвращены. Следовательно, Церковь должна была до Константина получить от императоров те же привилегии, что и корпорации, признанные государством, имевшие право собственности, и что на основании этого она была законной собственницей своих кладбищ. Но в какое время могла она получить это важное право, которое императоры жаловали с таким трудом? Несомненно, до времен Деция и Валериана, когда Церковь стала предметом таких жестоких гонений. Но вот в царствование Севера произошла как раз значительная перемена в римском законодательстве, и естественно предположить, что христиане ею воспользовались. В I и II веках империя была полна похоронных корпораций (collegia funeraticia). Это были общества, куда ежемесячно вносили известную сумму и которые обязывались обеспечить своих членов приличной гробницей и достойными похоронами. Успех этих корпораций объясняется боязнью, какую испытывали тогда, что душа будет скитаться и мучиться в той жизни, если тело не будет покоиться в определенной гробнице или если его не похоронят согласно ритуалу. Императоры, обыкновенно не доверявшие корпорациям и совершенно их не выносившие, сделали на этот раз исключение. Так как они состояли только из бедных людей, они, может быть, показались менее опасными, и императоры надеялись сделаться более популярными, взяв их под свою защиту. Одно специальное Сенатское постановление заранее разрешило все похоронные корпорации, какие только будут учреждены в империи, так что им было достаточно для законного существования записаться под этим именем в регистрах магистратов. Раз получив разрешение, они имели право владеть общей кассой, пополнявшейся членскими взносами их членов и щедротами их покровителей; они могли собираться ежемесячно для обыденных дел и сколько хотели, чтобы справлять праздники корпорации. Надо сознаться, что это Сенатское постановление представляло христианам чрезвычайные льготы, которые должны были очень прельщать их. Оно не рассчитывало ни на какие жертвы их верованиями, оно не требовало от них ни малейшего обмана: христиане могли равным образом утверждать, что они тоже, с своей стороны, учреждали «похоронную корпорацию», так как они считали своей первой обязанностью устраивать достойное погребение своим умершим, каково бы ни было их положение. Получив признание государства, которое никак не могло отказать им в том, что разрешало всем, они не только становились законными собственниками своих кладбищ, но приобретали право собраний и могли владеть общей кассой. Это было большое преимущество: манера выражаться Тертуллиана, слова, какие он употребляет, когда говорит о христианских корпорациях, а еще больше рассудок и здравый смысл побуждают нас думать, что они не лишили себя этого преимущества добровольно. Если, в самом деле, христианская община была признана государством как одна из этих collegia funeraticia, которые были так распространены по всей империи, на епископа должны были естественно смотреть как на ответственного главу общества; он, наверно, слыл в глазах магистратов за президента корпорации. Диакон, которому поручалось управление кладбищем, исполнял роль лица, под именем делопроизводителя или синдика заведовавшего общим имуществом. Из этого следует, что имена епископа и диакона должны были быть известными власти, имевшей несомненно частые сношения с ними. Следовало извещать власть, когда умирал епископ, и сообщать ей имя назначенного на его место. Росси позволяет себе даже предполагать, по известным указаниям, что некоторые списки пап, какие мы имеем, происходят не из церковных архивов, а из архивов римской префектуры, где они тщательно сохранялись и куда за ними обращался копиист, чтобы быть уверенным, что имеет подлинный документ. И вот первое отношение государства