Ищейка - Вирджиния Бокер

– Нет, – говорю я. – Абсолютно без понятия.

Он смотрит на меня с ожиданием:

– Тогда следующий вопрос: что ты собираешься делать?

В зале становится тихо. Я чувствую на себе взгляды всех присутствующих. Все затаили дыхание, будто ждут, что я сейчас провозглашу нечто этакое, как какой-нибудь там пророк на горе.

– Не знаю.

Разочарование можно трогать руками.

– Выйду завтра, – говорю я, не в силах выдержать это молчание. – Поброжу, погляжу. Местности не знаю, значит, мне понадобится карта, ну так что же? Или вы думаете, что мне лучше не высовываться? Тогда…

– Нет! – ревет Гумберт. – Так не годится. Элизабет, это же пророчество. Не гадать надо и не мямлить! Действуй решительно! Что бы ни случилось, а решения свои ты должна чувствовать, моя милая. Знать их вот тут!

Он бьет себя кулаком в грудь.

– К тому же, – говорит Джордж, обращая взгляд к Гумберту, – тебе нельзя запросто бродить там и сям, когда эти стражники тебя ищут.

– Так что нам делать, пока Питер сюда добирается? – спрашиваю я.

– Спать? – неразборчиво произносит Файфер.

– Пока что могу показать вам мой собор, – говорит Гумберт.

Файфер резко встает и начинает потягиваться. Джон смотрит на нее неодобрительно, что она полностью игнорирует. Я бы тоже пошла наверх спать, вместо того чтобы тащиться в какое-то богопротивное ночное паломничество. Но сопротивляться невозможно.

– Звучит заманчиво, – говорю я.

Файфер бросает на меня очень противный взгляд, зато лицо Гумберта озаряется улыбкой.

– Я не знал, что у тебя есть собор, – говорит Джордж.

– Ну, на самом-то деле это не собор, – отвечает Гумберт. – Это просто я его так называю.

– Так что же это такое? – спрашивает Джордж, вежливо подавляя зевок. – Это, случаем, не ретирадное место? Не винный погреб? И то, и другое пришлось бы сейчас более чем кстати…

– Нет, мой мальчик. Собор – это место, где я храню все свои раритеты.

– Раритеты? – Джордж зевает чуть шире.

– О да! У меня отличная коллекция! Естественно, я держу ее в строжайшем секрете. У меня там книги заклинаний, гримуары, алхимические приборы и всякие прочие мелочи, даже перегонный куб есть, принадлежавший когда-то самому Артефию! Есть атам из китового уса и другое редкое оружие. Я слегка в нем разбираюсь, к вашему сведению. Есть у меня копья, посохи, мечи и ножи…

– Мечи? – разворачивается к нему Файфер. – Ножи?

Гумберт удивлен:

– Вот уж не знал, моя милая, что ты интересуешься оружием.

– Естественно, интересуюсь, – отвечает она.

Джон удивленно поднимает брови:

– С каких же пор?

– С этой минуты, – пожимает плечами Файфер. – Ведь не знаешь заранее, когда придется защищаться. – Она смотрит на меня неприязненно. – Как это Николас всегда говорит? «Враги повсюду».

Гумберт ведет нас из столовой в «шахматный» вестибюль, подходит к самой большой картине, где Венера с Купидоном, которыми я любовалась по пути сюда. Внизу на картине пара масок – пустые запавшие глаза бессмысленно таращатся вдаль. Он подходит и сует в одну из глазниц палец, и я ахаю. Неужто и вправду в этом бесценном холсте проделали дыру? Но тут я слышу тихий звук, на противоположной стене вестибюля приоткрывается дверь – щелкой. Она маленькая, узкая, швы так замаскированы в резных стенах, что почти невидимы. Или я нюх теряю?

Гумберт подходит к двери и распахивает ее – дверь бесшумно поворачивается на хорошо смазанных петлях.

– Ну что, пошли?

Он жестом приглашает нас войти. Файфер протискивается в дверь первой, за ней Джордж. Я иду следом, но то, что я вижу за дверью, меня останавливает. Узкая лестница ведет вниз, в темноту. Джон проходит в дверь, глядит на лестницу, потом на меня.

– Знаешь, Гумберт, наверное, мы с Элизабет подождем здесь, – говорит он.

– Нет, не надо, – отвечаю я.

– Уверена?

Я киваю. Мне все же любопытно увидеть коллекцию Гумберта. И более чем любопытно узнать, что на уме у Файфер. Мое предположение – она хочет украсть у Гумберта какое-нибудь оружие. Мне-то она ничего сделать, конечно, не может, но меня все равно беспокоит, что попадет ей в руки. Меньше всего мне нужно, чтобы она ранила Джона или Джорджа или даже себя в дурацкой попытке их от меня защитить. Я смотрю на Джона:

– Пойдешь со мной?

Он кивает, и мы начинаем спуск по узкой лестнице. В дверь протискивается Гумберт и закрывает ее за собой на засов. У меня немедленно потеют ладони.

– Можешь петь что хочешь и когда хочешь, – шепчет Джон. Я стараюсь изобразить смех, но выходит похоже на стон.

Когда мы добираемся до конца лестницы, я тут же понимаю, почему Гумберт называет это хранилище собором: помещение огромное, круглое, высота сводчатого потолка больше, чем поперечник зала. Одно закругление стены выполнено полностью в виде цветного витража, в другом стоит большой стенд с экспонатами под стеклом. Оставшееся пространство стены выложено полками, набитыми всякими предметами, шевелящимися, как живые твари. Банки булькают и шипят. Часы тикают и жужжат. Глобусы гудят и вертятся. Книги уложены штабелями. Некоторые в кожаных переплетах, другие – просто пачки листов, перевязанных бечевкой. Приборы, о которых он говорил, расставлены повсюду: чаши, ступы, песты, весы, мешки с травами и банки с частями животных, плавающими в растворе, как нелепые рыбы в аквариуме. В центре всего этого громоздится кирпичная печь, в которой танцует маленький голубой огонек.

– Ну, не надо стоять столбом, – говорит Гумберт. – Прошу, осмотритесь вокруг.

Джордж отходит посмотреть на вертящиеся шары, а Файфер и Гумберт идут прямо к стенду. Там, наверное, и держат оружие. Я увязываюсь было за ними, но Джон отводит меня к печке. Над огнем стоят несколько стеклянных колб, в них булькают яркие цветные жидкости.

– Что это? – спрашиваю я.

Джон осматривает ближайшую колбу. Внутри ее кипит что-то темно-красное.

– Судя по виду, аква вита.

Я приподнимаю брови.

– Гумберт – алхимик?

Он улыбается в ответ:

– Нет, он не пытается превращать свинец в золото или заниматься чем-нибудь в этом роде. Он лишь делает вино. Точнее, делает вино крепче. Вот в этой колбе, – он показывает на меньшую из них, с оранжевой жидкостью, – бренди. Когда будет готово, им можно будет краску на стенах растворять. – Он смотрит, как кипит жидкость, протягивает руку и слегка убавляет пламя. – Однако растворять внутренности Гумберта нет никакой надобности.

Я смеюсь. Потом вспоминаю книгу, которую он читал в ту ночь, когда заснул у меня в комнате.