📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгСовременная прозаГипсовый трубач, или Конец фильма - Юрий Поляков

Гипсовый трубач, или Конец фильма - Юрий Поляков

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 38 39 40 41 42 43 44 45 46 ... 78
Перейти на страницу:

– А старички передали вам акции в доверительное управление? - страшным голосом спросил Жарынин.

– Совершенно верно.

– И вы расплатились акциями с Ибрагимбыковым?

– Да… Но он мне гарантировал…

– Сколько процентов вы ему отдали?

– Видите ли…

– Сколько?

– Контрольный пакет… - обреченно ответил Огуревич.

– Что ж эта сволочь, Мировой разум, вам даже не шепнул, что Ибрагимбыков - бандит и с ним вообще нельзя связываться?

– Не шепнул… - мертвым голосом отозвался директор, закрыл лицо руками и набряк в одиночку.

Соавторы дождались, когда он отнимет ладони от лица, которое оказалось уже совсем пьяным.

– И что теперь?

– Теперь, через суд, он требует признать «Ипокренино» его собственностью.

– А вы?

– А мы подали встречный иск…

– Предварительные слушанья были?

– Были.

– Ну и что?

– Ничего хорошего.

– В инстанции писали?

– Конечно. Даже президенту.

– Ну и что?

– Ничего. Ответили, что такие вопросы решаются через суд. У нас правовое государство.

– И когда же суд?

– Скоро.

– Не ходите. Заседание отложат. А я пока что-нибудь соображу…

– Уже два раза не ходили. Если не придем в третий - будут решать без нас…

– Какие еще возможны варианты?

– Юрист сказал, что суд, если захочет, может учесть социальную значимость и историческую ценность нашего учреждения и отказать истцу, обязав его реструктурировать долг…

– А если не захочет?

– Тогда «Ипокренино» перейдет к нему в собственность.

– А старики?

– Их развезут по разным домам престарелых. Но вы же знаете, что это такое. Мы не должны проиграть суд! Помогите, Дмитрий Антонович! Я знаю ваши связи, ваши возможности!

– Дать бы вам, Аркадий Петрович, хорошенько в ваш биокомпьютер сначала с левой, а потом с правой!

– Я понимаю… Стыжусь… Не о себе прошу!

– Не о себе? Да если это произойдет, вам останется только в лучевое состояние перейти. Ладно, я подумаю!

– Спасибо, спасибо!

– Ну, по последней! - примирительно предложил Жарынин и разлил остатки коньяка в две рюмки.

На этот раз Огуревич дольше прежнего тер виски и напруживался. А когда соавторы встали и направились к двери, он лишь вяло махнул им рукой и медленно завалился, отрубившись, на диванчике. Со стороны могло показаться, будто гости, уходя, случайно задели ногой шнур и отключили директора от электросети.

Некоторое время соавторы шли молча по министерской дорожке.

– Ну и что вы будете делать? - спросил Кокотов.

– Поднимать общественность! Прежде всего, конечно, телевидение! Телемопу, как вы удачно выразились. Надо, по крайней мере, оттянуть решение суда. А там, глядишь, действительно Меделянский со своим Змеюриком подтянется. Чего не бывает! Он ведь тот еще сутяжник.

– Это точно.

– Вы что сейчас собираетесь делать? - каким-то необычным тоном вдруг поинтересовался режиссер.

– Ну не знаю, может, почитаю перед сном…

– Понимаете, Андрей Львович, чтобы написать приличный сценарий, нам с вами хорошо бы сойтись поближе…

– Я не против.

– Не уверен! Какой-то вы весь застегнутый. Хорошо бы нам вместе пару раз напиться. Знаете, до чертиков, до полной самоутраты! Утром, когда ничего не помнишь, невольно начинаешь доверять собутыльнику…

– Вы же знаете, Дмитрий Антонович, я много не пью.

– А вот и плохо! Аристотель говорил: философия - дочь изумления. А Сен-Жон Перс добавлял, что искусство - дочь потрясения. Нам с вами надо потрястись. Вместе. И кроме пьянства, есть еще один способ - радикальный. Я как-то с одним сценаристом его попробовал - работали после этого душа в душу, как родные.

– А что же фильм?

– Да он, подлец, потом денег нашел и решил обойтись без меня. Сам себе режиссер. Испортил картину, дурак! Вообще, кризис в нашем кино начался именно тогда, когда сценаристы решили, что могут стать режиссерами, а режиссеры вообразили себя сценаристами. Это катастрофа…

Тем временем раздался «Полет валькирий».

– Да, Ритонька! - ласково ответил режиссер, откинув черепаховую крышечку. - Конечно, работаем! И выпили тоже. Андрей Львович оказался очень креативным человеком! Очень! - Жарынин подмигнул соавтору. - Но ему чуть-чуть не хватает внутренней свободы. Конечно, помогу! Как там наш мистер Шмакс? Не вредничает? Пусть делает что хочет, только не спит в моей постели! Ну и замечательно! Целую тебя, дорогая!

Слушая все это, Кокотов тихо удивлялся тому, каким же странным нравственно-бытовым сооружением иной раз оказывается обыкновенный моногамный брак! За разговором дошли до номеров. Жарынин убрал телефон и поманил Андрея Львовича:

– Ну как, зайдете? Заходите!

– Не знаю даже…

– Не чурайтесь нового, коллега! - Режиссер взял соавтора под локоть и повлек в свою комнату.

Проходя мимо ванной, обеспокоенный этим мягким насилием Кокотов услышал шум воды и с удивлением увидел в приоткрытую дверь женский силуэт, просвечивающий сквозь географическую шторку. Но главное потрясение ожидало его впереди: посреди комнаты стояла голая Регина Федоровна. Ее обширные бедра, измученные целлюлитом, напоминали мятые солдатские галифе, а иссиня-черная курчавость внизу живота странно противоречила соломенной желтизне прически.

– Ну что так долго, Дима? - капризно спросила она, но, увидев Кокотова, ойкнула, кинулась, размахивая грудями, к кровати, нырнула под одеяло и накрылась с головой.

– Не бойся, Региночка, он добрый!

– Предупреждать надо! - обидчиво сказала женщина, выглянула из постельного укрытия и с интересом посмотрела на Андрея Львовича.

– Я… вы… я… - растерялся Кокотов и метнулся из номера, чуть не сбив с ног вымытую Валентину Никифоровну, которая как раз выходила из ванной в радикально обнаженном облике.

Телом она, кстати, показалась ему гораздо умеренней и привлекательней подруги, а сокровенная выпушка была сведена у нее до узенькой полосочки, наподобие муравьиной тропки. Впрочем, это все, что успел рассмотреть на скаку ошарашенный Кокотов. От волнения он даже сначала не мог попасть к себе в номер - ключ в замочную скважину никак не вставлялся. Наконец, автор «Каньона измены» сумел-таки открыть дверь, ввалился в комнату, заперся изнутри и без сил упал на кровать. Когда грохот сердца немного стих и до сознания стали доходить иные звуки, бедный писатель услышал за стеной смех: там явно потешались над его нелепым, постыдным бегством. Он старательно законопатил уши специальными гуттаперчевыми заглушками, прихваченными с какого-то авиарейса, и постарался уснуть. Но долго еще ворочался, невольно воображая, что бы произошло, если б он не сбежал, а остался у Жарынина с этими двумя бухгалтершами…

1 ... 38 39 40 41 42 43 44 45 46 ... 78
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?