Элла - Ури Геллер

Фрэнку тоже позволили коротко переговорить с матерью, и он задавал те же вопросы, и хныкал, жалуясь на головную боль. Джульетте не особенно хотелось разговаривать. Она почти так же ушла в себя, как и ее дочь. Вся эта суета, все эти странности ее расстраивали — а может быть, дело было в том, что привычное течение жизни оказалось нарушено. Может быть, ей просто не нравилось жить в номере отеля, даже таком роскошном, как этот, если при этом она не видится с сыном. Кое-что ее беспокоило. И нет нужды Кену знать, что именно. Особенно Кену.

В тот момент, когда Кен велел Элле отправляться в постель, прибыли цветы. Их принес один из носильщиков — курьера «Интерфлоры»[28]и близко не подпустили к номеру.

Букет пришлось протаскивать в комнату стеблями вперед. Носильщик не мог обхватить его даже обеими руками. Когда он пристроил его к столу, из целлофана выглянули желтые магнолии и подсолнухи. Подсолнухи — в январе!

Элла ринулась к цветам и потянулась за ярлычком, привязанным к стеблю. Она сидела, подобрав под себя ноги, вскрывая конверт, а на голову ей сыпались лепестки и пыльца.

— Там еще полно таких, — пропыхтел носильщик. — Вам понадобятся вазы, целая куча, — и тут же следующая охапка загородила дверь.

Первый восторг Эллы исчез без следа, как только она поняла, что в записке нет имени Гунтарсона. Она отстранилась от букета, и стала внимательно разбирать слова на карточке.

— От кого это, а?

— Там, на этой записке, есть имя отправителя?

Элла сунула карточку между влажных стеблей, и медленно поднялась на ноги. Принесли третий букет, состоявший из желтых ромашек и белых нарциссов, похожий на тарелку с яичницей-глазуньей. Она вернулась к окну.

— И прочитать-то она не может, — проворчал отец, выуживая карточку. — Тут написано — Хосе Мигель Дола. Кто это? Итальяшка какой-то. Кто-то из твоих знакомых? — спросил он жену. Но Джульетта покачала головой. Цветы теперь занимали всю площадь от двери до дивана. Если бы она забрала их домой, вдруг подумала Джульетта, их бы хватило на то, чтобы укрыть полы на втором этаже ковром высотой до щиколотки. А стоят они, должно быть, больше, чем Кен заплатил за их настоящие ковры.

— Хосе Дола. Пиар-менеджмент. 110с, Кингз-роуд, Саутвест-1. Тут еще и телефон. Почерк дальше ужасно неразборчивый… «Не подписывайте ничего, пока не переговорите со мной. Х.М.Д.» Ну, конечно! Одна из акул. Повелась на первый запах денежек. Чудесно! Пусть идет на фиг!

Но Джульетта сказала:

— Конечно, я знаю, ты прав. Прости, но я бы очень хотела позвонить ему, и сказать: «Огромное спасибо вам за цветы. Ведь он так много денег на них потратил. Зимой таких цветов нигде не увидишь. Ромашки… разве не чудесно? А эти нарциссы — я уверена, их везли на самолете через всю Европу. Может, ничего, если я позвоню, всего на одну минуточку, и скажу, что цветы нам благополучно доставили?

— Лучше будет, — отозвался Кен, — если это сделаю я.

Дверь Гунтарсону открыла Джульетта. Он переступил через подносы с остатками завтрака, стоявшими около двери, и оказался в цветочном саду.

Все столы и полки в номере ломились от кувшинов и банок, переполненных цветами. Лилии гроздьями свисали с люстры. Розы были заткнуты за шнуры занавесок и жалюзи. Высокие стебли покачивались над каминной решеткой. Ящики столов были выдвинуты, и набиты соцветиями, а из ресторана принесли все пустые бутылки из-под шампанского, и теперь они стояли по углам комнат, и из их горлышек кивали одинокие подсолнухи.

— Ух ты, да у вас здесь настоящие джунгли! Это отель озаботился? — спросил Гунтарсон. — А где Элла?

— Чистит зубы. Думаю, она рада будет вас видеть. Проходите сюда, в гостиную. Чудесный большой номер, правда? Ваша газета так добра к нам, мистер Гунтарсон. Мой муж там…

Гунтарсон изобразил на лице холодную улыбку, собираясь поздороваться с Кеном, но перед ним вдруг предстал маленький черноволосый человечек в белом костюме. На шее у него, будто один из миллиона тех цветов, которыми он с невероятной щедростью завалил Уоллисов, нежным цветом сиял алый галстук-бабочка. На обеденном столе распахнул пасть его крокодиловый портфель, из которого вылезал ворох бумаг. Кен Уоллис сидел, держа в левой руке одну из них, а в правой — толстый «президентский» «Монблан».[29]

Хосе Мигель Дола, легконогий коротышка, стоял у Питера на пути.

Гунтарсон достаточно вежливо пожал протянутую руку и, глядя через голову незнакомца, поздоровался:

— Доброе утро, Кен. Хорошо позавтракали?

— Я так понимаю, что львиная доля досталась Элле. Она явно нагуляла аппетит вчерашними приключениями, — проговорил Дола, не выпуская руку Гунтарсона и не давая ему пройти дальше. — Вы, должно быть, тот парень из «Пост»?

— Я — доктор Гунтарсон.

— А я — доктор Дола. Какое удачное совпадение — мы оба доктора! — он говорил быстро, со скрипучим акцентом, — Зовите меня Джо, я не зазнайка. Видел, видел вашу статейку в сегодняшней «Пост». Живенько пишете!

Гунтарсон дернул ртом, удерживая недовольную гримасу. «Пост» платила ему за сенсационные заметки, и он не видел в этом повода для гордости. Элла заслуживала большего уважения. Та одержимость, которая привела его к Элле, тоже заслуживала большего уважения. Он искал такого экстрасенса, как она, едва ли не с тех пор, как сам был в ее возрасте.

— Вы должны нас извинить. У нас с Уоллисами есть кое-какие частные дела, которыми следует заняться.

Но еще до того, как Кен поднял голову, Гунтарсон понял, что высокомерная отповедь, которая должна была избавить его от доктора Дола, как щелчком сбивают с рукава муху, пропала даром. Здесь, видимо, действительно уже затесалось какое-то другое частное дело.

— Обстоятельства немножко изменились, Питер, — объявил Кен. — Вчера утром Элла была что-то вроде местной бристольской знаменитости. Сегодня о ней говорит весь мир.

— Потому что я ее открыл!

— Потому что моя Элла — уникум. Да, твоя газета напечатала о ней отличную большую статью, и вы здорово приподняли на ней тираж. Но сегодня утром мы уже должны мыслить в международных масштабах.

— Разумеется. И я думаю, мистер Уоллис, скоро вы обнаружите, что не существует международной компании, большей, чем «Пост Комм», — мозг Гунтарсона лихорадочно трудился в поисках лазейки. Он шел сюда с мыслью выманить Уоллисов из сетей «Пост Комм», чтобы завлечь в свои собственные. Но оказывается, его уже опередили.

Не надо было так медлить. Надо было привязать Эллу к себе в первую же встречу. Теперь же его единственным шансом было удерживать Уоллисов с помощью «Пост», и прибрать их к рукам позже.