...Да поможет мне бог - Феликс Джексон

меня к тебе, что уже не способен рассуждать здраво.

—      У него нет никаких оснований для ревности, — сказал Спенсер.

—      Нет, есть, — заявила Луиза. Высоко подняв голову, она смотрела ему прямо в глаза. — Я устала сейчас, Спенс, страшно устала. Каждый раз, когда мы остаемся с тобой наедине, оказывается, что я либо страшно утомлена, либо истерична. А я не хочу этого. С тобой я хочу быть спокойной и... нежной. Настоящей женщиной, а не психопаткой. Я люблю тебя, Спенс, и всегда любила. Я хочу любить тебя и быть с тобой всю мою жизнь. — Она резко повернулась, подошла к балконной двери и выбросила окурок прямо под дождь. А затем начала смеяться.

—      В чем дело? — хрипло спросил Спенсер. Он боялся, что с ней начнется истерика... «Быть с тобой всю мою жизнь», — сказала она. Но это же неправда, и не может быть правдой.

—      Иди сюда, посмотри, — позвала она Спенсера.

Она указывала на какой-то предмет. Он подошел и увидел свои ботинки, которые снял накануне вечером. Они превратились в мокрую бесформенную коричневую массу, но в них было сейчас что-то на редкость живое и выразительное, что-то родственное опоркам из комедиантского реквизита. Спенсер хотел было взять их, но Луиза его остановила. Обернувшись, он увидел, как разрумянилось ее лицо и как победно она на него глядит. Затем он почувствовал на своих губах ее губы, обнял ее и начал целовать.

Обнимая и целуя Луизу, он целовал свою юность, тысячи воспоминаний и все те ночи, которых никогда не было.

Он услыхал телефонный звонок, но не хотел выпускать ее из своих объятий. Когда телефон прозвонил в третий раз, она как-то сжалась и медленно от него отстранилась. Спенсер подошел к письменному столу и снял трубку.

—      Можешь сказать ему, что я здесь, — сказала Луиза.

Спенсер взглянул на нее.

—      Хелло?

В трубке раздался голос Мэри Шеппард:

—      Хелло, босс, как вы себя чувствуете?

Он глубоко вздохнул:

—      Чудесно.

Наступила короткая пауза.

—      Это все, что я хотела спросить.

—      Спасибо, Мэри, — сказал Спенсер. — Я надеюсь, вы читали сегодня утренние газеты?

—      Да. И мне очень понравилась ваша фотография, босс. Я вырезала ее и наклеила на зеркало своего туалетного столика. — Затем другим тоном она сказала: — Я могу что-нибудь для вас сделать?

—      Нет, — отозвался Спенсер. — Большое спасибо. Все нужно отложить до понедельника. Я очень тронут, что вы позвонили мне. Честное слово.

—      Ну, хорошо, — ответила Мэри. — Стоимость этого телефонного разговора я поставлю в счет конторе, а то мать уже ворчит. Всего доброго, босс. — Мэри повесила трубку.

—      Кто эта Мэри? — спросила Луиза. Она лежала, вытянувшись на кушетке, и смотрела на него.

—      Мой секретарь Мэри Шеппард. Ты очень часто с ней разговаривала.

—      У нее очень женственный голос. Она красива?

—      Пожалуй, привлекательна в своем роде.

—      Как это в своем роде?

—      Ну...

—      Вы когда-нибудь целовались?

—      Нет, — ответил Спенсер, — мы никогда не целовались. Насколько мне известно, она любит одного человека.

—      Зачем она звонила тебе?

—      Она прочла всю эту чепуху в газетах и хотела узнать, не может ли мне чем-нибудь помочь. Это очень мило с ее стороны.

—      Очень, — сказала Луиза. Она знаком подозвала его к себе и подвинулась, освобождая для него место на кушетке рядом с собой. Он сел, и Луиза взяла его за руку. — Я хочу, чтобы ты ее уволил.

Он улыбнулся.

—      Непременно.

—      Нет, Спенс, я говорю серьезно. — И он увидел, что она действительно сказала это серьезно. — Ты женишься на бабе, которая обладает сильно развитым инстинктом собственности. Я хочу, чтобы ты это знал.

Он встал.

—      Луиза...

—      Не уходи.

—      Луиза, — сказал Спенсер, — будь терпелива, терпелива со мной и сама с собой. Мы не можем говорить о браке, мы не должны затевать это. Ты — жена Лэрри, а Лэрри, ты и я — старые друзья. Не будем портить нашу дружбу из-за того... из-за того, что ты несчастлива с Лэрри и в эту минуту думаешь, что любишь меня.

Луиза промолчала, но, взглянув на нее, он увидел, что она беззвучно плачет. Она повернулась лицом к стене, ее плечи вздрагивали.

Он не тронулся с места.

—      Луиза, послушай меня. Я хочу быть честным с тобой. То, что ты сказала несколько минут назад о себе, правильно в отношении меня. Возможно, что так было всегда. Я люблю тебя. Я никогда не переставал любить тебя. Но с тобой дело обстоит иначе, совсем иначе. Посмотри правде в глаза, будь честна с собой. Ты, может быть, любила меня по-детски... нет, я не то хочу сказать: не по-детски, а так, как любят в ранней юности. А потом ты влюбилась в Лэрри. Ведь это же факт, дорогая, и не важно, что ты говоришь, и не важно, как это началось. Ты полюбила его и вышла за него замуж. Ты его жена и все еще любишь его.

Пока он говорил, Луиза лежала тихо, но, когда он умолк, она повернула голову, и он увидел, что глаза ее полны слез. Она стала рыться в карманах его халата, отыскивая носовой платок. Не обнаружив его, она вытерла лицо халатом.

—      Я знаю, ты мне не веришь, — сказала она, пытаясь быть спокойной. — Это потому, что ты давно уже не знаешь меня. Много лет ты не видел во мне Луизу, свою Луизу. Ты видел только жену Лэрри, а жена Лэрри — истеричка, безнадежно во всем запутавшаяся... Хорошо, я буду честна с тобой. Я, конечно, в свое время влюбилась в Лэрри. Он пробрался в мою душу и сидит там, все еще сидит, но он больше не нужен мне. Я избавляюсь от него и уже почти избавилась. Видишь ли, в действительности он мне никогда не нравился и никогда, ни на одну секунду я не верила ему.

Она остановилась, переводя дыхание, и попыталась улыбнуться Спенсеру.

— Сегодня, когда ты меня целовал, я почувствовала себя так, как не чувствовала никогда в жизни... Я... я знаю, тебе это трудно понять, но выслушай меня и пойми. Лэрри, конечно, взволновал меня. Этот человек может взволновать. Но... я не знала, что в тебе столько нежности и тепла и всего этого вместе взятого. Только сейчас я это узнала.

Судорожным движением она вытянулась на кушетке.

— Я вышла замуж не за того человека, который мне нужен. Я и раньше говорила тебе об этом. Я сделала