Одиночество-12 - Арсен Ревазов
Шрифт:
Интервал:
– Это мой… Знакомый.
Похмельная круговая кинопанорама. Головокружительный фильм ужасов.
снимай рубашку пидор гнойный // как же я ее сниму в наручниках // а не ебет снимай сука // рвется // хуй с ней все пиздец поехали // это не я честное слово не я // ты че правда ебнутый или под дурака работаешь // можно мне позвонить? // из отделения позвонишь последняя пуля в висок адвокату ха ха // ребята я правда не виноват вы мне верите // а нам кстати по хую давай его в обезьянник // хочется пить // следователь те нальет // хочется курить // здесь не курорт // только бы мама не узнала // на пол а куда еще // сколько еще ждать // сегодня воскресенье // дайте хоть позвонить я заплачу // это к следователю //
Я впал в оцепенение, оказавшись на полу обезьянника рядом с двумя малолетними украинскими проститутками. Они из лучших чувств попытались убедить меня, что если с пропиской у меня все в порядке, то меня вот-вот отпустят. Я, оставаясь в тяжелом похмелье, задремал прямо на полу. Когда я очнулся, девушек уже не было. Верный шанс связаться с цивилизацией был упущен.
Голова раскалывалась от малейшего звука: от шагов, от хлопанья дверью, от тихого разговора дежурных между собой. Очередной раз сморщившись от звука, я разобрал в нем свою фамилию. Щелкнул замок обезьянника и через минуту я входил в кабинет следователя, по обстановке очень напоминавший тот, в котором я меньше чем неделю назад узнал от Писателя о смерти Лили.
Опер был молодой, очень недовольный тем, что его выдернули в воскресенье. Васильковые глаза, пшеничные волосы. Он посмотрел на бумаги, представился оперуполномоченным Игорем Васильевым (и правда – Василек!) и убедился с моих слов, что я – это я, и ошибки в определении личности никакой нет.
– Ну, гражданин Мезенин, рассказывайте!
– Можно стакан воды и сигарету? И наручники эти…
– Конечно. Располагайтесь как дома!
Если игра была в доброго и злого следователя, то мне достался веселый. Он снял наручники своим ключом, затем налил из стеклянного графина воды в граненый стакан. (Вот ведь – классика! Сохранилось еще казенное имущество.) Я поделился впечатлением. Он, протягивая сигарету, усмехнулся.
– Да. Вода хоть из графина, но водопроводная. Нет у милиции денег на минеральную воду.
– А таблетку от головы можно?
– Можно и таблетку. Говорить-то будете?
– Буду. Только дайте что-нибудь от головы.
– Держите, анальгин. Отечественный, ничего?
– Отлично!
Я решил не замечать подколов.
– Вот, вы говорите «отлично». А нас в садизме то и дело обвиняют. Мол, мы и ласточки делаем с подозреваемыми,[36]и слоников,[37]и бейсбольными битами по голове бьем.
Он покосился на стоящую в углу бейсбольную биту. Я подумал, что если спрошу, играет ли он этой битой в бейсбол, то испорчу отношения, которые только-только начали складываться. Опер вошел во вкус и продолжал:
– А я считаю все зависит от человека. С хорошим человеком – отчего по-людски не поговорить? Хотя обычно попадаются отморозки. Ну а вы – вы другое дело. Сразу видно – интеллигентный человек. А значит, можно понять друг друга, договориться, так ведь?
– Вот именно. Совершенно с вами согласен. Договориться можно. Даже нужно!
– Ну а раз согласны, и три ваши просьбы я выполнил, то давайте выполните и вы мою. Одну. Расскажите все, как было. Да, и хочу предупредить: у нас с вами никакой не допрос, а просто беседа. Протокола я не веду. Магнитофон не включаю.
– Понимаете, ничего собственно и не было. Пришли с приятелем из казино. Выпили. Я уснул. Проснулся – в квартире милиция. Приятель лежит в проходе с перерезанным горлом.
– А что было во сне не помните?
– Да не было ничего. Отлично помню, как уснул. Лень было до постели идти, да и сил не было. Поэтому уснул прямо в комнате.
– А приятель ваш?
– Тоже уснул. За столом.
– Ну, значит вы вашего приятеля во сне и зарезали. Бывает такое. Напьются люди, накуролесят, а потом ничего не помнят. Ничего. Не вы первый, не вы последний. Поработаешь в милиции и не такое насмотришься. У нас, вон, восьмидесятилетняя бабка во сне деда своего молотком оприходовала. Насмерть. И тоже ничего не помнила. Склероз у нее. Старческий.
– Так то бабка! У меня склероза нет. Если бы что-то было, я помнил.
– Я вам так скажу, гражданин Мезенин. Сегодня воскресенье. Времени мне на вас тратить жалко. Помните вы что-нибудь или нет – мне, честно говоря, наплевать. В состоянии алкогольного опьянения человек может ни хрена не помнить. Алкогольное опьянение помните?
– Помню.
– Отлично. Оно и в протоколе зафиксировано. Экспертизу, значит, можно не устраивать. Улик на вас без всяких ваших воспоминаний хватает с головой. Для любого суда. Хоть для Совета Европы. Нож ваш? – Ваш. Кровь на нем чья? – Покойного. Квартира ваша? – Ваша. Кто в ней лежит? – Покойный. Рубашка от Армани в крови ваша? – Ваша. Кровь на ней чья? То-то! Но вы человек умный. Вы подумайте: если мы сейчас запишем явку с повинной, то это для суда – смягчающее обстоятельство. А может вы его в состоянии аффекта убили? – Тогда вообще можете вывернуться. Словом, все от вас зависит. На вашем месте, я бы хоть что-нибудь да вспомнил.
– Простите, Игорь а какое у вас звание? А то даже не знаю, как к вам обращаться.
– Звание у меня – старший лейтенант. Но обращаться ко мне лучше «гражданин начальник». Скоро вам это все в камере объяснят. Если мы не договоримся.
Здесь он усмехнулся на людской глупостью и над тем, что я не понимаю своего счастья.
– Так давайте договариваться! Я, конечно, никого не убивал. Но чтобы не устраивать ни вам ни мне дополнительные сложности, готов компенсировать вашу работу, так сказать, материально.
– Подкуп сотрудников при исполнении, – глядя в потолок заметил Василек. – К сожалению, ничего не выйдет, гражданин Мезенин. Я же не просто так в воскресенье приехал. Сидели бы вы тут в обезьяннике до понедельника. У нас с «бытовухой» люди и по неделе сидят. Но мне позвонило начальство и сказало, чтоб я уделил вашему делу особое внимание. Особое. Видно, у родственников покойного какие-то связи. Поэтому сделать я ничего не могу. Если бы и захотел. Но я и не хочу. Чисто по-человечески. Вы человека убили, а теперь откупиться надеетесь. Он же – человек был. Божья тварь. А вы ему – ножом по горлу. Пусть и по пьяни…
– Да не трогал я его!
– Это я уже слышал. Словом, не хотите все вспомнить, и косить на аффект это – дело ваше. Пытать мы вас не будем. И так улик хватает. Без чистосердечного признания.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!