Наши бедные богатые дети - Марина Мелия

Подобную нечувствительность к «чужим проблемам» я наблюдала во Франции после ужасного теракта в Ницце: сотни тысяч людей пришли почтить память погибших, а на одной из вилл на Кап-Ферра начался роскошный фейерверк. Оказалось, это наши соотечественники отмечали день рождения ребенка. Праздник был запланирован заранее, и они решили его не отменять — «Ведь жизнь-то продолжается!».

Еще одна привилегия богатых людей — это возможность отступать от общепринятых правил. В реальной жизни человек, переступающий какие-то границы, тут же получает адекватный ответ. Если ребенок ударил или оскорбил кого-то — ровесника, а тем более взрослого, то совершенно точно последует реакция — ответный удар или наказание. А в искусственном мире «золотого гетто» этого не происходит: границы допустимого здесь настолько размыты и подвижны, что дети живут в атмосфере вседозволенности, как в безвоздушном пространстве. Никаких ограничений, запретов — «нам можно то, чего нельзя остальным».

Ребенок ломает игрушку за игрушкой — не проблема, купим новые, забирается мокрыми ботинками на диван в кафе — заплатим больше чаевых, заходит без разрешения в кабинет врача, влезает в разговор взрослых — клиника платная, потерпят. Подумаешь, нагрубил учительнице, избил одноклассника. Другой в такой ситуации получил бы сполна, но то другой, а то я! Ребенок раз за разом убеждается в том, что принадлежность к «избранным» автоматически освобождает его от ответственности.

Характерный пример. В школе мальчика уличили в краже карманных денег. Когда директор сказала, что в наказание он будет на время отстранен от занятий, его отец напомнил, что он известный юрист и знает, что делать, если его сыну «будут портить жизнь».

Когда дети совершают серьезные проступки, родители прежде всего помогают им выпутаться. То, что для других может закончиться наказанием, штрафом, позором или даже тюрьмой, им легко прощается. В конце концов все может уладить дорогой, влиятельный адвокат. И они вырастают в убеждении, что с ними ничего не может случиться, что бы они ни натворили. Но если «работа над ошибками» не проведена, если нет ни расплаты, ни наказания, значит, можно ошибаться дальше. И тогда новые ошибки могут привести к более тяжелым последствиям.

Изолируя детей от «суровой действительности», мы действуем из лучших побуждений. Но человек — существо социальное, и любая длительная изоляция, даже в самых комфортных условиях, ему противопоказана — это приводит к личностным деформациям.

Мы прекрасно знаем, что животное, привыкшее к вольеру, в природе быстро погибает, а тепличное растение не выживет, если его высадить в открытый грунт, где то жара, то холод, то засуха, то проливные дожди. При этом мы растим ребенка в особых условиях и почему-то уверены, что, когда придет время, он безболезненно впишется в «естественную среду». Но, как показывает жизнь, он не получает тех навыков, не вырабатывает тех качеств, которые позволят ему в будущем стать по-настоящему эффективным. Он не приспособлен к «воле» и либо прячется за «спасительную стену», либо то и дело попадает в сложные ситуации.

Ребенок, выросший за высоким забором загородного имения под опекой нянь и гувернанток, порой не знает элементарных вещей и совершенно искренне считает весь мир увеличенной копией своей резервации, а все, что в это его представление не вписывается, вызывает недоумение и отторжение. Так, водитель десятилетней девочки по дороге из школы домой рассказывает ей о своем трехлетнем внуке. «Как зовут его няню?» — интересуется девочка. Водитель отвечает, что няни у мальчика нет и никогда не было. Девочка не верит: «Так не бывает! У всех есть няни!» — она впервые столкнулась с тем, что кто-то может жить иначе, чем она и ее семья.

Владелец крупной компании рассказал мне, как его сын, увидев по телевизору людей в вагоне метро, спросил: «Папа, а кто говорит машинисту поезда, куда ехать?» Он ни разу просто так не ходил по улицам и, конечно, не ездил на общественном транспорте. Мальчишке шесть лет, а он вообще не понимает, чтó происходит за пределами его мира. А ведь по планам папы сын должен будет в будущем взять на себя управление большим промышленным холдингом.

Семнадцатилетняя девушка, дочь успешного бизнесмена, предложила однокурсницам отметить начало студенческой жизни. Она позвонила секретарю отца и велела забронировать столик в модном и очень дорогом ресторане, куда часто ходила с родителями. Но новоиспеченные подруги только удивленно пожали плечами: одна откровенно заявила, что на эти деньги лучше купит себе сапоги — зима не за горами, другая, чтобы как-то смягчить ситуацию, предложила сходить в популярное сетевое кафе. Девушка в ответ обиделась, разрыдалась, рассказывая об этом родителям, и долго не могла успокоиться: «Я больше не буду с ними общаться! Я все для них сделала, все организовала, а они?» Ее отец тоже буквально кипел от возмущения: «Они объединились против нее, повели себя по-хамски. Дочь плачет, ни в какую не хочет учиться вместе с этими девицами. А ведь я с таким трудом „поступил“ ее в этот вуз». Ни папе, ни дочке даже не пришло в голову, что у «зловредных» однокурсниц, возможно, нет денег на дорогой ресторан или они боятся, что будут чувствовать себя неловко в таком пафосном заведении. Девушка ведет себя как малыш-дошкольник: не захотели дети играть в предложенную мной игру — значит они плохие, больше с ними не вожусь. Вместо того чтобы разобраться, понять, почему ее предложение не поддержали, — жуткая обида, переходящая в агрессию. Для этой девушки любое несоответствие поведения окружающих ее ожиданиям оборачивается настоящим стрессом.

«Золотые дети» не знают, что значит жить на зарплату, не понимают, зачем ходить пешком, когда есть автомобили, зачем снимать крошечную квартиру, если можно купить коттедж, зачем добираться куда-то на метро или автобусе вместо того, чтобы вызвать такси. Иначе говоря, они слабо представляют, как живут люди вне их круга.

Кажется, что, окружая ребенка людьми, которые все за него сделают, мы облегчаем жизнь и ему, и себе, но в перспективе мы ему жизнь только усложняем: он не получает практических навыков, остается неприспособленным и незрелым.

В семье, где нет наемного персонала, а родители работают, ребенок хочешь не хочешь постепенно постигает все житейские премудрости. По мере взросления к нему предъявляют все больше требований и делегируют все больше ответственности. Но если никаких обязательств по уходу за собой, за кем-то из близких или выполнению какой-то работы по дому нет ни в три года, ни в десять, ни в пятнадцать лет, значит, нет ни опыта, ни ответственности.

Дети, выросшие в детских домах, начиная жить самостоятельно, сталкиваются с массой проблем: они не могут приготовить себе еду, не знают, как заплатить за квартиру, как искать работу, как купить билет на электричку — им негде было этому научиться. Чтобы помочь детдомовцам, созданы целые программы адаптации и постинтернатного сопровождения. К ним прикрепляют социальных работников, которые, по сути, выполняют роль родителей, учат детей элементарным вещам, которые все их «домашние» сверстники делают автоматически, не задумываясь.