Зона Посещения. Луч из тьмы - Александр Тюрин

Обернулся на подоконнике, а вопрос уже решен – крысак с брызгами перекусил многоножку пополам; а зубы у него будь здоров, в два ряда.

Параллельная улица, судя по табличке, называлась Мальборо-стрит.

Здесь было тихо; газоны и деревья, засохшие до белизны, асфальт на пешеходной и проезжей частях – все в полном порядке; хорошо сохранился и застывший у соседнего дома антикварный «бентли».

Из соседнего дома вышел прилично одетый человек. В котелке. Точнее, труп человека с наездником в голове, судя по аккуратным движениям и бельмам на глазах. Потом еще один образцовый клерк, словно собравшийся на работу – в банк или страховое агентство.

Из каждого дома вышло по прилично одетому человеку. Каждый встал около подъезда, голова каждого вращалась из стороны в сторону, словно силилась поймать какой-то сигнал. И каждый поймал какой-то сигнал. Разом все они двинулись навстречу Лауницу. Все отчетливее видны белесые заплесневевшие лица, пожелтевшие волосы и высохшие синеватые руки. Демонстрация нетрудящихся под лозунгом: «Свободу покойникам», за право вступить в брак с хорошенькими живыми и вечно владеть имуществом вместо того, чтобы принудительно передавать его по наследству.

Двигались они медленно, но… быстро, словно каждым корявым шагом покрывая по пять метров. Лауниц, набирая скорость, двинулся от них по середине проезжей части – лишь бы сейчас кто-нибудь из этих не перегородил ему дорогу. Пару раз оборачивался и стрелял, один раз попал – тому хоть бы что, лишь вздрогнул, будто икнул.

А уже близко покойники. Дышат в затылок. Нет, они не дышат, но торопятся.

Неожиданно дорогу перегородили… крысаки. И среди них знакомый крысак, который свой, почти ручной, которому он уже дал странное имя Сеня, тоже присоединился к родне. Стоят и смотрят на него глазами-пуговками. Как у них принято – молча. Но в глазах читается разбойничий «ай-кью», что-то замышляют.

Лауниц опустил веки и, была не была, сделал несколько шагов вперед.

Остановился, открыл глаза, оглянулся. Стайка крысаков осталась позади и отгородила его от демонстрации зомби, которые, повинуясь наездникам у них в башках, шли и боролись за какую-то свою загробную свободу.

Разгон «демонстрации» занял у крысаков какую-то пару минут. Выглядело это так: прыжок – прямо на голову трупа – прокусывание затылка острющими зубами, и, когда уже многоножка у крысака в зубах, перекусывание пополам. Затем повтор. Труп, оставшийся позади и лишившийся наездника, падал плашмя и уже больше не вставал.

Всё. Движение на улице прекратилось. Трупы лежат, крысаки исчезли, утащив часть дохлых многоножек, еда все-таки. Только Сеня остался – уже стоит рядом, дожевывая членик многоножки, и пуговкой своей посверкивает.

Послышался шум, словно где-то включился пылесос. И вдруг налетел шквальный ветер, покойники с прокушенными головами, котелки, дохлые многоножки – всех потащило по улице.

Лауниц действовал на одних рефлексах, вырывал, теряя ногти, люк дренажно-канализационной системы, спрыгивал в колодец, когда уже налетала волна, состоящая из пыли и останков, что интересно, рассортированных – искрошенные человеческие останки отдельно, рваный хитин членистоногих своим ходом и зеленоватая гемолимфа струйками по параллельному курсу.

Когда летел вниз, страшно было еще и потому, что крысак был у него на плече. Подлец не укусил только потому, что передрейфил и скулил от страха.

Во время падения случился сильный перепад давления, как при погружении в воду. То ли от этого, то ли от столкновения с дном тоннеля голову заполнил тяжелый звон, словно контузило.

Приходил в себя уже на бегу.

Встречный ветер чуть не выбросил его обратно, Лауница снова встряхнуло, тяжелая боль пролилась из головы в шею и спину. А потом вдруг наступила тишина.

На стенках тоннеля зеленой светящейся сыпью располагались почки. Лауниц знал уже, что это означает. Ускорение временного потока, сплав. Раз – и они превратились в полосы дыма вдоль натянутого шелка. А в конце тоннеля, который Лауниц с Сеней проскочили с таким ветерком, их ждали. С нетерпением.

Это была безглазая морда с кучей шипов и четырьмя большими стилетами, при виде которой подумалось о большом боссе в большом кабинете. Роль кабинета исполнял ливневый коллектор. Времени на раздумья было ноль целых хрен десятых. Лауниц разогнался, сделал вид, что прыгнет, и безглазая морда чутко подалась к потолку тоннеля, но он шлепнулся плашмя, заскользив по залитому слизистыми выделениями дну. Шипастое брюхо оказалось прямо над ним. Лауниц выставил самодельный меч – не подведи, кладенец, – и проехал под тварью, крепко сжимая рукоять. А сзади, на закорках, следовал своим ходом неразлучный Сеня. Хотя брюхо все же вытолкнуло самодельный клинок, но было пропорото метра на два. Потроха большого подземного босса стали вываливаться наружу вместе с потоками вонючей гемолимфы и комьями жирового тела.

Можно было понадеяться на скорый конец твари, но канализационное путешествие все еще продолжалось. От коллектора уходило два тоннеля со скользкими, вымазанными слизью стенками. Тварь позади колбасило, но она и не думала сдыхать. Несмотря на распоротое брюхо, она ловко развернулась и потянула к Лауницу свою крючковатую безглазую морду. Тогда Лауниц подхватил крысака и влетел туда, куда указал приподнятой лапкой единственный друг. Впрочем, может и не показал, а просто лапку поднял.

Слизь исчезла, поверхность стенок тоннеля стала идеально гладкой. И вот действительно конец пути. Здесь было холодно, так что вряд ли можно продержаться больше двух-трех минут. Перед Лауницем светилось изумрудно-зеленое нечто. Нечто похожее на спиралевидную галактику, только обозримое глазом и быстрое. А ведь он неспроста тут оказался.

Из центра этой «галактики» к нему потянулись тонкие побеги или, может быть, струи, тоже изумрудные. По тому, как они выбирали направление, могло показаться, что это черви. На какое-то мгновение Лауниц почувствовал, что они пронизывают его, растягивают, словно холст на мольберте или ткань на станке, а затем выворачивают наизнанку. Множество картинок в памяти мгновенно утончилось и наложилось карточной колодой друг на друга. Мимолетно возникающие воспоминания исчезали, оставляя ненадолго зыбкие контуры – он не успевал осмыслить их. Он как будто пускался вслед за ними в бурный поток, но не мог остановить ни одного из них. Ненадолго он увидел лицо, только не в зеркале, а как бы чуть высветившееся из мрака.

Потом лицо ушло в эту тьму, а самого Лауница отпустило.

С брызнувшей вдруг откуда-то ледяной водой-«зеркалкой» его потащило из «холодильника» и через колодец выбросило наружу.

Кухня. Встреча с киллерами

Они охотились за Лауницем. А Лауниц охотился на них, вернее, на жратву, которую они наверняка притащили с собой.

Вначале он заметил микродрон, который пустили эти ребята. Конечно, не сам – попробуй вычисли взглядом еле заметную точку размером с гулькин хрен, – а с помощью видеодатчика; за истекшие несколько дней удалось вытравить вирус из боди-компа и перекомпилировать программу визуализации, благо исходный код сохранился.