Кронштадтский мятеж - Сергей Семанов

Все это была ложь, о чем хорошо знали те, кто сочинял подобное. Не подходили никакие «резервы», а рабочие и крестьяне России не поддержали кронштадтских заговорщиков. Главари «ревкома» понимали это. Но понимали они и другое: без помощи извне крепость долго не продержится. Значит… И вот, в том же номере мятежной газеты от 10 марта появляется сообщение о передаче кронштадтского радио «Всем… всем… всем…» Вначале шли обычные пропагандистские лозунги против «белогвардейских генералов» и т. п., а затем: «Но если бы наша борьба затянулась, мы, может быть, и будем вынуждены обратиться к внешней помощи продовольствием для наших раненых героев, детей и гражданского населения». Извиняющийся тон этой фразы в высшей степени характерен. Ведь все понимали, что «внешняя помощь» может прийти только от международной буржуазии, ведь только она имела хлеб и консервы, уголь и обмундирование, не говоря уже о патронах и снарядах. Как же быть с излюбленным лозунгом мятежных главарей, что восставший Кронштадт есть «гроза контрреволюции справа и слева»? «Ревком» все дальше и дальше скатывался на путь предательства по отношению к Советскому государству, к отказу от собственных лозунгов и деклараций. Практические действия такого рода последовали скорее, чем даже можно было ожидать.

В своих печатных заявлениях лидеры мятежа всячески открещивались от каких-либо связей за рубежом. Однако это был опять-таки сознательный обман масс. Радиостанция г. Ревеля приняла 14 марта следующий призыв кронштадтского «ревкома», адресованный ни много ни мало, как «редакциям всех газет Европы». Вот полный текст этого документа: «Редакционная коллегия «Известий Временного революционного комитета», желая дать всему миру возможность установить, за что борется геройский гарнизон и рабочие крепости, призывает в Кронштадт товарищей-корреспондентов всех стран. Коммунисты, опасаясь, что миру станет известна правда, не пропускают никого через Россию, и поэтому мы предлагаем вам потребовать от Финляндии визы на проезд. Просим заручиться полномочиями от своих редакций. Гарантируем полную безопасность». [396]

Содержание документа настолько выразительно, что комментариев не требует: мятежники с нетерпением ждут «товарищей-корреспондентов» из буржуазных стран. Гораздо важнее отметить другое: текст этой радиограммы (в отличие от других) в «Известиях ВРК Кронштадта» опубликован не был. Как видно, мятежные руководители отлично понимали, что массы рядовых матросов и солдат гарнизона настроены враждебно ко всяким «товарищам-корреспондентам» из-за рубежа, поэтому вынуждены были скрывать действия такого рода.

Впрочем, как уже говорилось, множество корреспондентов и без приглашения «ревкома» устремилось в Ревель и Гельсингфорс. И пока неизвестно, сколько среди всех этих газетчиков, сомнительных представителей благотворительных организаций и подозрительных «общественных деятелей» было агентов секретных служб и каких именно.

Итак, уже на вторую неделю своего существования главари кронштадтских «клешников», восставшие против Советской власти под «советским» флагом, уже попросили у зарубежных капиталистов помощи: хлеба и пропагандистских материалов. И эти их призывы без ответа не остались.

Деятели русской эмиграции очень хорошо понимали, чего стоит и чем пахнет этот самый хлеб для мятежного Кронштадта. Разумеется, в белоэмигрантских газетах писали о гуманности, о человечности и т. п. Но «в своем кругу» вещи назывались своими именами. Год спустя после событий в руки советских органов попала конфиденциальная переписка эсеровских деятелей периода кронштадтских событий. Из нее явствует, что хлеб для мятежников был лишь наживкой на крючках, которые подбрасывались «ревкому». А планы строились серьезные, во всероссийском масштабе.

Один из лидеров эсеров, В. М. Зензинов, писал 8 марта 1921 г. представителю эсеровской партии в Париже Е. Ф. Роговскому:

Далее в том же письме называли уже конкретные возможности:

В другом письме от 13 марта Зензинов сообщал, что эсеровский эмиссар, находящийся в Праге,

Советская авиаразведка регулярно патрулировала над островом Котлин. В донесениях пилотов обязательно шла речь обо всем замеченном на льду залива в направлении финского берега. Первые дни мятежа заснеженная ледяная поверхность оставалась безжизненной. Но вот в 18 час. 11 марта пилот лаконично доложил: «От северо-западной оконечности острова Котлин к Финляндии дорога». [398] На второй день было обнаружено уже две дороги, причем по одной из них двигались пять подвод. [399] В дальнейшем сообщение с финским берегом осуществлялось регулярно вплоть до падения мятежной крепости. Впоследствии члены «ревкома» показали, что из Финляндии было получено не менее 400 пуд. продовольствия и папиросы. [400]

По сообщениям белогвардейской печати, «помощь» мятежникам продовольствием оказывали из Финляндии представители русского (закордонного) Красного Креста. Еще до падения мятежной крепости два члена «ревкома», И. Орешин и Н. Архипов, перебрались в Териоки якобы для связи с международным Красным Крестом. [401] — Наконец, в Риге кипучую деятельность по оказанию помощи мятежникам развернул представитель американского Красного Креста полковник Райан, связанный, по его собственным словам, с деятелем белоэмиграции Цеитлером. [402] Протянув руку за экономическим и политическим подаяниями к реакционной эмиграции и международной буржуазии, кронштадтский «ревком» одновременно неизбежно шел на уступки в области идеологической. Конечно, об этом не говорилось на открытых заседаниях мятежных заправил, «Известия ВРК Кронштадта» за все время своего существования продолжали открещиваться от «контрреволюции справа». Более того. Печатный орган «ревкома», позируя перед массами, счел даже нужным однажды отмежеваться от лозунга созыва Учредительного собрания. [403] Но это был явный обман. Позднее, оказавшись в Финляндии, руководители мятежа, уже не таясь, прямо говорили, что «их настроение изменилось в пользу «учредилки». [404] Этот вопрос, как показывали потом взятые в плен мятежники, неоднократно обсуждался на заседаниях «ревкома». [405] Лишь быстрое падение мятежного Кронштадта не позволило проявиться в открытую этим «учредиловским» настроениям.