Она - новенькая - Эля Пылаева

— Вон отсюда.

Ноздри подрагивают от ярости. Она смотрит мне в глаза, и я понимаю, что видит!

— Кто сказал? Что сказал?

Игнор.

Отбиваю ее саблю. Чувствую жжение и щекочущее ощущение на шее. Рефлекторно касаюсь там пальцами. Липко. Рука в крови. Хмурясь смотрю на нее. Поднимаюсь на ноги.

Она держит лезвие на вытянутой руке, не позволяя подойти. Демонстративно упираюсь в лезвие грудью. Разжимает ладонь. Сабля с грохотом летит к нам в ноги. Ее глаза блестят так, словно сейчас разревется. А мне хочется целовать их!

Видит моя Мышка!

Я сгребаю ее в объятия. Янка молча и остервенело вырывается! Получаю по лицу.

— Это неправда, Янка, слышишь?! — зацеловываю ее лицо. — Люблю тебя… Не верь никому! Не плачь… Ты такая красивая!

Впиваюсь в соленые от тихих слез губы. Она в ответ рвет зубами мою. Поджимая губы, закрываю глаза. Опускаю руки. Больно. Хреново. Невыносимо.

Мы стоим в тишине.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Ты бросил меня! — истеричный, срывающийся шепот.

Открываю шокированно глаза.

— Ты же с Асей пошла…

Рыдая, оседает на пол.

— Это был не ты, да?.. — всхлипывает она.

— Я нихрена не понимаю, Ян!

Сажусь рядом с ней. Обнимаю, больше не вырывается. Глажу ее. Она поднимает глаза, разглядывая мое лицо. Расстроенно и виновато гладит разбитую щеку, порванную губу.

— Сейчас! Погоди…

Из кармана достает влажные салфетки. Страдальчески поджав губы, вытирает кровь на моей шее. Мои многострадальные губы. Прижимается к моей шее губами, целует там, где порезала и замирает.

Охреневаю, продолжая ничего не понимать. Просто чуть легче внутри, что эта шизанутая в порядке. И больше не шипит на меня.

— «Это был не ты?» — медленно доходит до меня.

Она отрицательно качает головой.

— Ты бы так не сделал. Я просто дура…

— Как?! Чего было? — за плечи рывком отстраняю ее от себя. — Тебя трогал кто-то? С кем ты ушла??

Ведет пальцем по моей брови.

— Яна! — встряхиваю.

— Ты — «красивый мальчик». Он — урод.

— Зачем ты пошла?!

— Думала это ты. Он пах, как ты… наощупь был такой как ты… и даже колечко…

— Что там было? — поднимаюсь на ноги.

Мой адреналин наконец-то находит реального врага, который виноват во всем том, что я чувствовал эти дни. И самое главное — который посмел обижать мою Мышку!

Мышцы так крутит от агрессии, что разнесу сейчас все к хренам здесь!

С кем она могла перепутать меня? Вариантов то немного… Вернее, их вообще нет. Я точно знаю кто это!

— Это Стоцкий! Как ты могла нас перепутать, Мышь?! — в ярости заряжаю кулак в стену.

— Колечко мое… - покаянно закрывает лицо руками.

— Ах, да. Трогал тебя?

— Да.

— Дерьмо!

Вылетаю из комнаты, бегом спускаясь по лестницы. Пролетаю мимо сидящего в кресле полковника.

— Эй! — окрикивает меня.

Притормозив, разворачиваюсь.

— Это Ваш косяк! — рявкаю я. — Если бы я мог быть официально рядом с ней, этого бы ничего не случилось! Не от меня надо было защищать!

— Случилось — что?? — поднимается с кресла.

Ой, да иди ты на хрен, полковник. Сам я, без тебя разберусь!

Запрыгиваю в кроссовки, срывая с вешалки куртку.

— Машину возьми на КПП, — в спину.

— Сам доберусь!

Сам доберусь, сам разберусь. А ты продолжай «защищать» свою дочь!

Стоцкий, значит… Тебе конец, тварь!

МАКС

Такси тормозит у КПП школы. Сейчас мне влепят огромный штраф за самовольное отлучение. Но даже не вполовину такой огромный, который я выхвачу чуть позже, свернув челюсть этой скотине. До конца года я буду на нуле. Но разве это имеет хоть какое-то значение в данной ситуации? Скорее, наоборот, я рад принести эту маленькую жертву, за возможность дать сдачи за мою девочку. Меня погружает в черную пучину ярости. Как?! Ну как можно быть такой тварью?

— Шагалов! — зовет меня в спину охрана.

— Чо? — рычу я, разворачиваясь.

— «Ничо»! Стоять.

Миша…

Играя желваками жду, пока подойдет. Тянет руку. Пожимаю. Он же на смене только когда Мышка здесь бывает. Зачем приехал?

— Куда торопишься, борзый?

— По делу, — сжимаю кулаки.

— Знаю я твое дело. Велено притормозить. Поехали, прокатимся.

— Отбой скоро.

— Боишься штрафа за нарушение режима? — ухмыляется, закатывая глаза. — Ты прямо как наш старшина.

— В каком смысле?

— В том смысле, что «боишься прыгать с парашютом, прыгай без него.» Санкции за мордобой, Шагалов, будут несравнимо печальнее.

— Здесь мне похрен.

— Давай… давай… — хлопая по плечу, разворачивает к стоянке. — Поехали, прокатимся. Есть разговор. Садись, Шагалов!

Открывает переднюю дверь тачки, настойчиво давя в спину. Недовольно морщась, сажусь, так и быть. Молча едем до ближайшей кофейни у небольшой смотровой площадки. Миша покупает два стакана кофе. Протягивает мне один.

Смотрю с обрыва вниз. Днем здесь красивый вид. А ночью было бы круто спустить с этого обрыва одну тварь.

Смахивая со скамейки снег, Миша присаживается напротив меня. Разворачиваюсь, облокачиваясь на перила.

— Рассказывай, короче…

— Что рассказывать?

— То, что Янка рассказывать не желает.

— Если Янка не желает, значит, и мне рассказать нечего.

— Янка — гордячка и казачка. Она сама хочет сдачи щелкнуть. Поэтому и молчит, дурочка. Но ты же умнее, правда?