Цветы подо льдом - Джин Росс Юинг

Итак, какой дорогой он отправился? Препятствия, с которыми он, вероятно, столкнется во время своего путешествия, не минуют и ее, так что вряд ли она приедет в Инвернесс раньше. Сумеет ли он до тех пор найти Эндрю? Вот чертов упрямец! Но неужели он и впрямь рассчитывал, что после его отъезда она сложит оружие?

Инвернесс расположился на южном берегу Морея, в месте впадения в него реки Бьюли. Дальше простирался широкий лиман, переходящий в залив Северного моря. Доминик, на этот раз ехавший верхом, уже приближался к цели, время от времени посматривая на разбросанные повсюду шпили, окруженные крышами. Синие горы гряда за грядой уходили вдаль, сливаясь с голубизной неба. Он перевел глаза в сторону, где сиял зеленью Черный остров. Левее располагались пышные поля, разрезанные длинным желобом Великого Глена. За долиной возвышался Драммосси-Муир, отгораживающий поле битвы Каллодена, этой трагической страницы истории Шотландии. Здесь начиналась страна Гранта.

Доминик хорошо знал его – они встречались в течение нескольких лет войны на Пиренеях. Колкхаун Грант был главой веллингтоновской секретной службы. Блестящий ум и бравый дух его вызрели именно здесь. Дальше к северу, в широких плодородных долинах среди намывных холмов, находился Глен-Рейлэк – «Долина Звезд», где стоял дом, построенный предками нынешних Макнорринов.

Доминик улыбнулся, подумав о своем переезде, вспомнив, как он спешил сюда через горы и реки, от фермы к ферме, от гостиницы к гостинице, – таким образом сто пятьдесят миль он преодолел приблизительно за двадцать часов.

Единственное, о чем он сейчас не позволял себе думать, это о Кэтрионе. Если она выехала и, так же как он, колесит по дорогам и тропам, то у нее будет преимущество – ведь здесь говорят на ее родном языке. Он вспоминал ее крепкое молодое тело – его вкус, запах и рождаемые им ощущения. В те минуты ему казалось, что ее теплая плоть вбирает его в себя, обволакивает со всех сторон, будто весь он представляет собой орудие для достижения желанного удовлетворения.

Она достигла высшего наслаждения несколько раз за то время, когда он нечеловеческими усилиями оттягивал этот момент для себя. Он получал упоение от ее удовольствия. И то завершение, которое он наконец себе позволил, произошло при полном контроле и с полной уверенностью, что у нее не будет беременности.

Каштановая грива кобылы вдруг стала расплываться, и Доминик с изумлением вытер глаза. Неужто он будет лить слезы из-за этой упрямой шотландской женщины? В конце концов он может быть не менее упрямым. Если она станет искать Эндрю, ей не миновать этих мест – все дороги на север проходят через Инвернесс и его старый каменный мост с семью арками.

Доминик засмеялся. Мужчина, грешивший годами, решил покорить сердце добродетельной женщины! Что это на него нашло? Фанатическое упорство, с коим он добивался расположения Генриетты, походило на сумасшествие. Слава Богу, что та бредовая идея не получила воплощения. Представлял ли он когда-нибудь, в какой ад превратилась бы их совместная жизнь? Неужели вся его печаль из-за их несостоявшегося брака была всего лишь плодом уязвленного самолюбия? Неужели он домогался своей жены только потому, что не мог смириться с тем, что она единственная из всех женщин отвергла его?

Вонзив шпоры в бока лошади, Доминик поспешил в город. Наверняка там найдутся приличная гостиница, вода и горячая пища. Он наймет какого-нибудь мальчишку, который за плату понаблюдает за мостом и дорогами, а сам тем временем выспится.

Кэтриона ехала за ним почти след в след. Золото Доминика пошло на оплату дороги. Она выехала часа на четыре позже его, поэтому темнота застала ее в холмах, и ей пришлось устраиваться на ночлег под открытым небом. Кэтриона раскатала одеяло под скалой и поспала пару часов. Едва занялась заря, как она снова села на пони и вместе с проводником поехала дальше.

В Инвернесс Кэтриона прибыла только к вечеру. Если б ее путешествие продлилось еще немного, вряд ли она добралась бы сюда живой. Когда она въехала во двор центральной гостиницы, все вдруг поплыло перед ее глазами. Она с трудом сползла с седла, и ее зашатало, голова сделалась тяжелее свинца.

– Дорогая, вы сейчас похожи на селедку, – насмешливо сказал за ее спиной знакомый голос. – Позвольте вам помочь.

Кэтриона остановилась на грязных булыжниках и расплакалась.

Доминик внес ее в гостиницу и сразу прошел с ней наверх в свою комнату. Там он посадил ее на небольшую кровать и, позвонив в колокольчик, велел слуге принести горячую воду. Поручение было исполнено немедленно.

Когда слуга ушел, он стянул с нее башмаки и мужской костюм, поднял ее без всяких усилий и усадил в ванну. Кэтриона совершенно не стыдилась, что она нага, тогда как он полностью одет, и ее нисколько не волновало то, что он делал, хотя в каком-то смысле это было еще более интимно, чем их недавние занятия в постели. Правда, сейчас Доминик вел себя без всякого намека на похоть – он просто тер ей спину, руки, ноги, и ей казалось, что ощущения от его прикосновений так же прекрасны, как солнце после летней грозы.

– Ну, вот и все. – Доминик убрал полотенце и расчесал ее мокрые волосы. – Сейчас вы съедите суп, а затем я вас уложу спать.

– Прежде вы все это делали со своими любовницами?

– Мои любовницы обычно встречали меня уже искупавшимися. – Доминик усмехнулся и снова подергал колокольчик. – Кроме того, они никогда не нуждались в супе.

– О, несчастные! – Кэтрионе хотелось зевнуть совсем по-детски – шумно, во весь рот, но она сдержалась. – Представляю, что это были за эфирные создания. Наверное, питались одним воздухом и пили только слабый чай. Я предпочитаю овсяную кашу и копченую рыбу. Закажите все это на завтрак, пожалуйста.

– Ваше желание для меня священно, мэм. А пока съешьте, пожалуйста, суп.

Он обернул ее широким мягким халатом. В это время в дверь постучали, и Доминик, выйдя в коридор, вскоре вернулся в комнату с миской.

Кэтриона стала с жадностью есть, а он сел в кресло и молча наблюдал за ней. Чего он в конце концов хотел? Видимо, не только плотского удовольствия – для этого он мог найти тысячу женщин и получить удовлетворение с гораздо меньшими трудностями, чем с ней. Может, он таким образом отвечал на вызов? Или потрафлял своему самолюбию? Но почему она все равно радовалась, что он сейчас здесь?

«А какое у него тело!» – вспомнила она слова женщины и смутно, как в тумане, услышала стук. Пустая миска выскользнула у нее из пальцев и с грохотом покатилась по полу.

Проснувшись, Кэтриона обнаружила, что лежит в его постели одна. В комнате витал запах горячего хлеба и копченой рыбы.

– Вы спали так невинно, что я невольно залюбовался вами, – услышала она над ухом насмешливый голос Доминика.

Кэтриона села, прижав подушку к груди, и посмотрела на него – уже полностью одетый, Доминик сидел за небольшим столиком у окна и завтракал.

– Этой ночью я спал на кушетке. – Он состроил легкую гримасу, отделяя вилкой кусок рыбы. – А теперь вот ем соленую кожу.