Феи Гант-Дорвенского леса - Марина Александровна Беляева

любят златовласок и дурочек. Будь она такая, как я, её бы и слушать никто не стал».

«Ну и что? — возразила Тилли. — Подумаешь, златовласка. Нашла на что обижаться! Надо спасибо сказать, что это вообще спасает. А то кто знает, что сейчас с нами случилось бы…».

Эти размышления немного успокоили Тилли. Несмотря на то, что ей по-прежнему очень хотелось плакать, ей всё-таки удалось на время убедить себя в правильности происходящего. Да и не об этом надо думать сейчас, в такой-то момент…

— Пирожные, говоришь… — Амомум посмотрел на своих воинов: оказывается, всё это время пикси также тащили и корзинку девочек, а Тилли этого и не заметила. Вот она, стоит неподалеку, окруженная солдатами в потешных доспехах из желудей и каштанов. — Что ж, щедрый подарок, но совершенно недостаточный, если ты, конечно, хочешь извиниться перед нами.

— Но у меня мало денег, — растерянно ответила Кейтилин, и Тилли готова была после этого провалиться со стыда: конечно, могла бы вспомнить, что Кейтилин ничегошеньки не знает о феях!

Полянка тут же наполнилась веселым и громким смехом. Даже воины улыбались, охранявшие корзинку и грозно тыкавшие копьями в сторону девочек; хохотал даже Амомум, да так сильно, что скатился вниз на землю и дрыгал лапками. Кейтилин растерянно переводила взгляд от фей к Тилли; она явно не понимала, что же такого смешного она сказала.

А Тилли же мрачнее тучи. Ей сердило даже не общее веселье, хотя и это тоже — нашли, над чем смеяться, болваны лесные! Но нет, её беспокоило, что же именно король пикси хотел бы от них получить и что имел в виду. Явно не невесту — и слава кому-нибудь: пикси не любят человеческих женщин и не считают их красивыми. Но что же тогда?..

— Ну даёт! — кто-то воскликнул в толпе. — Думает, что нам нужны человеческие деньги!

— Ага, чтобы, наверное, на базар сходить!

— Может, нам и одежду у них покупать? Как думаете, братцы?

— А золотом дашь, красавица? А то медь мы, прости, не примем!

— Так что же вам нужно? — спросила Кейтилин, смутившись от насмешек фей.

Амомум, не прекратив смеяться, взобрался обратно, и посмотрел на девочку весело и добродушно.

— Пусть твоя подруга скажет, что пикси ценят больше зерна и хлеба, — произнес он, и затем обратился к Тилли: — Эй, глазач! Сможешь угадать, как много мы с вас возьмем?

Тилли мрачно уставилась на Амомума. Пикси, конечно, не такие злобные, как другие их фейские братья, но жулики они отпетые, а, значит, попросить они могут вообще что угодно — хоть горшочек маслица, хоть амбар, набитый зерном. Впрочем, зерно им не особо нужно, если верить словам Амомума…

Что-то, что феи ценят выше зерна и хлеба, хм…

— Волосы? — наконец спросила Тилли. — Вы возьмёте волосы Кейтилин? Я права?

На мгновение её слова заставили пикси замолчать, а после этого они с большей воодушевленностью начали переговариваться друг с другом. Причем непонятно — то ли Тилли угадала, то ли они просто очень сильно удивились. Хотя чему? Ведь сами же заметили, что Тилли глазач и многое знает о жизни фей… Странные такие.

Амомум почесал брюшко в задумчивости, а затем произнёс:

— Золотые волосы приносят феям удачу, к тому же они отлично помогают при колдовстве. — Однако, немного помолчав, король добавил: — Но вообще-то пикси куда больше любят свежее молоко и украшения из речной ивы.

— Но у нас нет молока, — робко возразила Кейтилин. — Да и украшений у меня мало…

— Тогда ничего не поделаешь, — пожал плечами король пикси. — Отдай нам свои волосы, девочка, и можете забирать этого предателя хоть на край света.

Тилли со страхом посмотрела на Кейтилин. Она не была уверена, что этот капризный плаксивый пикси стоил того, чтобы лишаться своих волос, однако Кейтилин думала по-другому. Не колеблясь ни мгновения, она твёрдо произнесла:

— Хорошо. Дайте мне что-нибудь, чем я бы могла их отрезать: у нас совсем нет никакого ножа.

Амомум кивнул, и почти тут же несколько стражников торжественно вышли из большого шатра, собранного из широких кленовых листьев алого цвета. Крупные относительно своих собратьев пикси вчетвером несли ржавые ножницы; Тилли поначалу удивилась этому, так как она знала, что многие феи не выносят даже прикосновения к металлу, но затем заметила на их руках перчатки, связанные из трав. Девочку восхитила находчивость пикси: и кто бы мог подумать, что феи будут искать способ преодолевать свою врожденную неприязнь к железу! Ну прямо как люди, в самом деле…

Когда солдаты, пройдя через толпу, приблизились к девочкам, Кейтилин наклонилась к ним и, поблагодарив, взяла ножницы в руки. Затем она протянула их Тилли. Девочка в замешательстве отшатнулась, но Кейтилин тихонько произнесла:

— Я сама себе не отрежу…

Тилли медленно перевела взгляд с решительного лица подруги на ножницы. Они были такими старыми и ржавыми, что пикси, пожалуй, могли бы и не надевать перчаток — ведь железа за всей этой оранжевой пылью они бы точно не почувствовали. Такими и травинку не перережешь, не то что волосы…

Но делать нечего: вокруг стояли взбудораженные феи и с любопытством смотрели на них, ожидая заслуженной платы.

Вздохнув, Тилли взяла инструмент из рук Кейтилин. Ножницы оказались неожиданно тяжелыми, а из-за ржавчины — ещё и тугими: Тилли пришлось приложить усилия, чтобы лезвия с неприятным звуком разъехались в разные стороны.

Ей ужасно не хотелось этого делать.

Тилли робко посмотрела на Кейтилин, но та уже стояла спиной к ней. Похоже, она нисколечко не сомневалась в правильности своего выбора и вообще не переживала из-за потери волос. А ведь это волосы! Да ещё и такие красивые! Как же она потом в город придет? Её же на смех все поднимут…

«Храбрая, — восхищенно подумала Тилли. — Вот и мне бояться не надо».

И, ещё раз медленно вздохнув, Тилли собрала одной рукой распущенные волосы Кейтилин. Её поразила их мягкость и густота: девочка даже и предположить не могла, что волосы без грязи на них могут быть такими… красивыми. А какие косы, наверное, толстые получаются! А ещё из них можно несколько тоненьких сделать и вокруг головы обмотать, чтобы было красиво…

Звяк!

Несколько волосинок упали на землю. Ножницы оказались слишком тупыми, чтобы с первого раза ими можно было отрезать толстый пучок волос.

Звяк-звяк!

Тилли закусила губу. Ей раздражала неподатливость тупого инструмента, и поэтому ей приходилось не столько резать, сколько пилить волосы своей спутницы. Кейтилин стояла, не дрогнув: её лицо было спокойным и решительным, хотя и несколько побледневшим.

Звяк!

И феи восторженно выдохнули: после напряжённой возни с