Хозяин Севера - Игорь Леонидович Гринчевский

там преподаю! — и Дмитрий Иванович от души рассмеялся. — А уж про процесс гидролиза целлюлозы — так и вовсе бальзам на душу. Я же сам эту методику и разрабатывал! Уважили старика, право слово, уважили. Ну а в настоящий момент вы какие опыты проводите? Вы же, я так понимаю, прямо из лаборатории ко мне?

Горобец испуганно глянул на меня. Да уж, парню не позавидуешь. Любимый и уважаемый наставник долго и обстоятельно вбивал правило «никогда и никому не рассказывай, чем занимаешься в лаборатории!», а кумир, можно сказать, «воплощение бога на земле» душевно так просит как раз об этом поведать. Тот еще конфликт интересов! Не для простого восемнадцатилетнего парня.

Но я не стал длить его терзания и коротким кивком подтвердил, что Менделееву сейчас ответить не только можно, но и нужно. Про то, что это — только и именно про «сейчас», я Степану позже объясню. Парень он умный, должен понять.

— Мы исследовали транспортные реакции вольфрама! — чётко ответил он. А затем, уже без понуканий, начал объяснять. И про то, почему вольфрамовая нить — лучше остальных для лампы накаливания, и про то, что методами металлургии пока что такую нить получить нельзя. И наконец, про мою идею — напылять вольфрам сверхтонкую танталовую нить химическими методами.

— Опыт, конечно, любопытный! — одобрительно покивал Менделеев, а затем, повернувшись ко мне, уточнил:

— Но есть ли в этом практический смысл?

— Разумеется, есть! — твердо ответил я — В результате, Дмитрий Иванович, у нас получается вольфрамовая нить накала, которая в двенадцать раз эффективнее угольной нити лампы Эдисона и почти вдвое эффективнее танталовой нити.

— Танталовой нити «лампы Воронцова»! — с добродушной иронией уточнил профессор Менделеев. — Но она ведь и дороже обойдется вследствие этой дополнительной операции, нет?

— Еще не считал, но думаю, что вы правы. Экономия от замены тантала менее дорогим вольфрамом составит копейки. Но дело не в этом. Дело в том, что вольфрам более доступен. Танталовые нити сегодня — баловство. Игрушка, которой нельзя решить проблемы с освещением в масштабе всего мира. А вот вольфрама — много! Его на эту задачу хватит!

Из мемуаров Воронцова-Американца

«…Уважительный взгляд, который тогда бросил на меня Дмитрий Иванович, стал для меня ценнее любого ордена. И лишь много позже, набравшись опыта, я понял, что уважение было не столько к химику, решившему трудную задачу, а к поставленной цели. К тому, что я пытался именно не очередную «блестящую игрушку» собрать, не свои амбиции потешить, а решить сложную проблему, причем не для себя самого, а для всего человечества.

Мне же, признаюсь честно, было приятно от того, что я впервые не старые наработки сюда внес, а самостоятельно разработал технологию. С нуля! Никто ведь такого не делал, ни здесь, ни в будущем!![39]

Но главным было даже не это. Уже чуть позже я разобрался-таки с причиной странных результатов, полученных Андреем. Оказалось, там не просто напылялся вольфрам, но и чуть позже начинал уноситься с нити тантал. То есть, мои ребятишки, мои замечательные самородки с одесской Молдаванки, нащупали, пусть и случайно, способ получения чисто вольфрамовой нити. А тантал, хоть и участвовал в процессе, но почти совсем не расходовался!

И вот это открывало просто замечательные перспективы! Теперь я мог не просто отбояриться, якобы превзойдя Эдисона, а по сути — показав фокус, который невозможно широко тиражировать, а добился реального результата, который можно разменять на серьёзные деньги. Упускать такую возможность я не собирался, так что всего через три недели по всему миру газеты запестрели заголовками про «очередную победу Воронцова над Эдисоном».

Впрочем, я не стал почивать на лаврах. У меня была уйма работы по основной специальности. С одним только Шуховым предстояло «привязать по месту» доработку и «посадку по месту» целых пяти установок — термического крекинга, получения искусственного асфальта, пиролиза дихлорэтана и двух котлов, разработанных Кузьминским.

Самого Павла Дмитриевича я планировал аккуратно привлечь к разработке бензопилы. Как я успел убедиться, все «кубики», из которых её собрали, уже были в наличии: цепная пила, шина и двигатель внутреннего сгорания к настоящему моменту уже были известны. Я даже оформил патенты на принцип устройства. Но вот назвать то, что в итоге собрали питерские мастеровые по моему заказу иначе, как «ублюдочным творением», язык не поворачивался. Причем это касалось всех трёх устройств. Вот я их сюда и привез. Думал дать мужикам испытать, а Павел Дмитриевич поглядит. Авось и сообразят вместе, как из «вот этого» получить нечто реально полезное. А там и других изобретателей подключу. Задача-то важная, пусть и мало кто это понимает!

Да, именно так. Бензопила по важности у меня стояла даже выше изобретения лампочки. Потому что лампочка — это «для всего человечества». Оно и подождать могло, не облезло бы. А вот мои проекты без бензопилы могут накрыться медным тазом. Просто нет столько народу в этих местах, чтобы вручную валить объем леса, позволяющий окупить и строительство канала, и электрифицированной железной дороги. А те, кого я сюда сумею затащить, мне для иного надобны! Не лес валить, а ГЭС, заводы и фабрики строить. Ну и города с поселками. А потом работать на этих заводах, проживая в этих городах.

Так что нефиг! Любые деньги потрачу, всех, кого можно, включая и Менделеева, запрягу, но бензопила у меня заработает, как миленькая!

Дойдя до этой мысли, я вспомнил урок, преподанный мне Натали. Что не стоит руководителю «все на себя тянуть». И что надо объяснять, какие вещи я считаю действительно важными и почему. И сделал себе «зарубку на память» — обязательно объяснить ей про важность бензопилы. Можно не сомневаться, потом она ни с меня, ни с Кузьминского с живых не слезет, пока работающего образца не принесем.

А ведь еще Доливо-Добровольского и Гребеневича надо свести с Тимоновым, проектировавшим плотину и гидросооружения ГЭС, и с Тищенко, оставленным мной на энергетическом хозяйстве. И Андрея Горобца освободить от прочих дел, чтобы «наваял» мне побольше вольфрамовых спиралей для презентации новой «лампы Воронцова».

А