Украинский гамбит. Война 2015 - Михаил Белозеров

— Вот так мы воюем! — гордо сказал шахтер, и с его просветленного лица можно было писать икону святого великомученика. — Если упремся, как афганцы у себя в стране, то никто с нами ничего не сделает. Не на тех нарвались!

Ага, уловил Костя, вот чем мы сильны — славянским духом. Только наш дух попирают все, кому не лень. Однако теперь его за пояс просто так не заткнешь — не кушак и не шапка. А шахтер прав, ох как прав! Если упремся всем миром, никто с нами ничего не сделает!

— А вот интересно, кто их пропустил? — ехидно осведомился третий член патруля — парень покрупнее, с независимым выражением лица.

— Сережа, иди ты знаешь куда! — сдержанно возмутился седой шахтер.

Чувствовалось, что они давно спорят на эту тему, но так и не пришли к единому мнению.

— А чего, дали сто марок и прошли как нож сквозь масло.

— Ничего они не прошли! — горячо воскликнул белобрысый. — В пятиэтажку их загнали, когда обнаружили! Главное, что до центра они не добежали! А корректировщика вычислили быстро!

— Только он Алексеевский мост развалил, наш штаб и еще с десяток огневых точек, — еще более ехидно заметил Сергей.

— Ты видел?! Нет, ты видел?! — искренне удивился шахтер.

— А чего там! — махнул Сергей. — И так все ясно!

— Мост наши специально взорвали! — сказал белобрысый, с гневом сжимая цевье АК-47. — После того как на него танк заполз!

Должно быть, он был романтиком и представлял себе войну как противоборство двух сил — светлых и темных. Запад, разумеется, был темной силой. В светлых же силах, по его представлению, вся и все должно быть едиными и сплоченными. А так не бывает, подумал Костя, люди, они на то и люди — все разные. Хорошо хоть вообще удалось организовать оборону и так долго удерживать город.

— Это еще доказать надо! — поддразнил их Сергей.

— Что значит доказать?! — взорвался шахтер. — Я тебе сейчас как докажу!

Костя уже сел в машину, уже завел двигатель и, вырулив, объехал очередную яму от мины, а они все спорили и спорили, хватали друг друга за грудки, и вообще, похоже, нашла коса на камень, потому что белобрысый в конце концов прыгнул на шею Сергею-здоровяку.

— Вот у нас всегда так, — сказал Игорь, — нет единства в народе, нет. Никому он не нужен, никому никто ничего не объясняет! А самое главное — его никто не любит! Эх люди, люди…

Ему никто не возразил, потому что были согласны на все сто, если не на сто двадцать.

Мандрыкино осталось в другой стороне. Впереди маячили Солнечный и Мирный. С высокой дамбы озера на улице Петровского было хорошо видно, как горит хутор Широкий в окружении яблоневых и вишневых садов.

— Все горит и горит, неделю горит… — риторически сказал Игорь, — выгореть не может. Что там может так долго гореть?

— Что бы ни горело, к нам это не имеет никакого отношения, — заметил Костя и, взглянув в зеркало, подумал, что Игорь сейчас по привычке оскалится.

— Может, смотаемся посмотрим? — предложил Сашка, вертя, как заводной, своей стриженой башкой.

На свежем весеннем солнышке она у него загорела, и теперь он выглядел не как новобранец-первогодок, а как малость загулявший спортсмен, возвращающийся домой со сборов.

— Я тебе смотаюсь, ковбой… — с угрозой произнес Костя и сам себе не поверил: не любил он командовать. — Хватит нам вчерашних приключений.

От мысли, что они гоняли как полоумные по минным полям, у него по спине снова пробежал холодок дурного предчувствия. Влипнуть в какую-нибудь историю было парой пустяков. Еще раз он рисковать не хотел. Больше нам не повезет, подумал он и невольно покосился на Завету. Лицо у нее было очень независимым, можно сказать холодным. Но почему-то именно это лицо он и любил. Каша какая-то, подумал он, каша по забору, потому что когда я влюбляюсь, то у меня царит полный хаос в чувствах. Единственным достоинством его было то, что он умел сохранять невозмутимый вид.

— Да там никого нет! — уверенно заявил Игорь и мотнул косичкой в знак несогласия.

— Какие-нибудь мародеры, — добавил Сашка постным голосом и карикатурно вздохнул, покосившись на Костю: мол, я бы смотался, несмотря ни на что, да начальство у меня больно строгое. Бдит за папу и маму!

— Согласен, — кивнул Игорь, воинственно хватая свой автомат, — надо заскочить посмотреть!

Костя осуждающе глянул на него в зеркало заднего обзора и еще крепче сжал губы:

— Заскакивал один такой… да ушел босой.

Но его уже никто не слушал.

— Думаешь, специально жгут? — необдуманно бросил Сашка и, как всегда, глупо заулыбался непонятно чему.

За ночь кожа у него на лице приняла естественный белый цвет, и если бы не струпья, вообще можно было сказать, что оно зажило. Должно быть, спрей от ожогов действительно помогал.

— А черт его знает? — пожал плечами Игорь. — Может, нас заманивают, может, пожарных?.. — Он снова воинственно мотнул косичкой и высунулся в окно.

— Может, — согласился Сашка, глядя, как белесо-черный дым тянется в сторону Донецкого моря и сливается с плоскими тучами на горизонте. — Ну что, заскочим?

Костя ему даже не стал отвечать, а только разозлился на Игоря, потому что без поддержки Игоря Сашка молчал бы в тряпочку и не лез куда не надо. Следи здесь за детским садом, подумал он, злясь неизвестно на кого, но вслух, конечно, ничего такого не произнес. Игорь, разумеется, сам себе голова, может идти куда хочет и делать что ему заблагорассудится. Но Сашка-то?.. Сашка куда лезет?! Объясняйся потом с его матерью. И так уже морда похожа на запеченный блин. Что еще Оля скажет, какие упреки бросит? Может, Сашке потом понадобятся пластические операции. Так что еще ничего не кончилось, а только начиналось.

— Рули вправо! — приказал Игорь.

— И не подумаю! — ответил Костя.

— Я говорю, рули!

— С какой стати! — Костя резко остановил машину на подъеме в горку.

Тормоза отозвались протяжной, жалобной нотой. С одной стороны дамбы голубело озеро, а с другой, в овраге, сквозь заросли камыша и осоки струился жалкий ручей, заваленный пластиковыми бутылками.

Игорь Божко протянул руку между сиденьями и схватился за руль:

— Рули!

— Я говорю, никуда не поедем!

Сашка Тулупов испуганно молчал, он явно не ожидал такой выходки от Божко. Костя вытащил ключ из замка зажигания и сделал вид, что готов бросить его в озеро. У Игоря налились кровью глаза, он оскалился в преддверии приступа бешенства.

— Ты что?! — заорал он. — Шутки шутить будешь?!

При желании Игорь запросто мог выдернуть руль, даже несмотря на свое ранение.

— Убери руку!.. — тихо и очень серьезно произнес Костя, полагая, что сцепиться с Игорем — не самый лучший исход ссоры.