Очень мужская работа - Сергей Жарковский

Терпеть было уже невозможно. Но опытный сталкер Комбат успел расстегнуть все необходимые молнии, выйти из спецкостюма, не запутавшись, силы воли его хватило и на то, чтобы бросить спецкостюм на люльку аккуратно, спустить без нервов трико и устроиться в общечеловеческой позе, не утеряв ни толики достоинства перед лицом равнодушных звёзд.

Ситуацию, в которую Комбата занесло, проще всего, конечно, объяснял гипноз.

Про детей Зоны ходило много слухов, но, как Комбат знал предметно, подавляющее большинство их, слухов, были придуманы специально для постоянно пасущихся в Предзонье беллетристов, журналистов и прочих сектантов творческих профессий. О, это тоже был бизнес!

Сталкеры, что вольные, что военные, отдыхали душой, вымалывая языками страшилки о вампирах и прочих вампуках, проникающих в большой мир и имеющих даже там, в мире, тайную организацию почище масонской или гринписовской. Комбат однажды с оторопью пролистал в сортире «Макдональдса» в Новой Десятке «документальный» роман, «основанный на реальных событиях», некоего В. Пильтуса, в котором (романе) разоблачалась целая бесчеловечная американо-еврейская организация, нелегально ввозившая в Зону завербованных путём жестокого обмана белых русских женщин. Их ввозили в Зону и жестоко оплодотворяли. Там ещё потом террористические организации под крышей ЦРУ скупали младенцев, жестоко сортировали их и создавали бригады то ли янычар, то ли сардукаров.

Всё это было безбоговдохновенным враньём чуть менее, чем полностью: до сих пор Матушка к планете, в которой выела язву, относилась относительно справедливо. Аномалии и артефакты, доступные к выносу в мир, саморазряжались обязательно. Одни почти мгновенно, другие действовали (как «кварцевые ножницы», к примеру) около месяца. — Постоянным и прибыльным бизнесом в Предзонье была зарядка артефактов, особенно лечебных, управляющих, энергетических.

Гады же, с большими трудами и даже жертвами, иногда излавливаемые живьём, свои аномальные способности теряли за границей Зоны также. Например, у контролёра моментально глохла и слепла его внешняя виртуальная нервная система, отчего он моментально же и подыхал в жутких муках. Рязанские были очень вкусны и жонглировали гравитацией, как в пинг-понг играли. Но вкусовые качества сохранялись и вне Зоны, а вот пинг-понг — нет, и учёные, навострившие (не впервой уже) свои «паркеры» и стрелки осциллографов для построения новых нобелевских теорий и практик на рязанской почве, голодными волками выли от разочарования после успешной, но жуткой по материальным затратам и людским потерям операции «Живой трюфель»…

Вобенака, правда, последнее время что-то невнятно, непохоже на себя скворчал про грядущие перемены, но с ним же не поговоришь серьёзно… То есть это он ни с кем серьёзно разговаривать не будет…

— И где он, Вобенака? — спохватился Комбат.

В общем, гипнотическая гипотеза всем была хороша: и проста, и, в принципе, оставляет надежды… любой гипноз можно парировать… но… но, но, но, nope. Комбат сплюнул. Ничего Влад не врал. И не гипноз. Не манипуляция. И под гипнозом Комбат бывал, и контролёр ловил его когда-то… нет, управляющую гитику Комбат почуял бы.

«Чутьё, товарищи сталкеры, это не шутки. Я частоту „калейдоскопа“, товарищи сталкеры, за несколько часов прочуял, прочитал. Я с поля „маминых трещин“ ночью голый выходил. Это серьёзно. Если я хоть на секунду поверю, что меня могли завести на выход аномальными манипуляциями или гипнозом, что я не взял гитику чутьём, — мне конец. Как сталкеру конец, а, поскольку я уже в Матушке, то мне и вообще конец. Кто что там себе чем выдумывает, а чутьё на аномалии — вещь реальная, не для кино, не для книжек. Чутьё, „чуйка“ — как слух музыкальный. Нас, настоящих, академических „чуйтил“, за все годы и было человек семь. Не больше десяти. Так что, здравствуй, Матушка, я облегчился, но я тут дома, и мальчишку я привёл сюда по своей воле — просьбе дорогого мне человека, бабы тётечки, уступив. Решено, подписано. Иначе мне просто шагу не ступить, гайки не бросить. Самогипноз, хе-хе-хе!» — грустно подумал Комбат, сделал утиный шажок вперёд и, не разгибаясь, дотянулся до пакета с пипифаксом.

У тебя, сталкер, мотивационная абстиненция, и все дела. Нет тебе прибыли, вот ты и вертишься, куркуль. Как так, мол, — в Матушку выходить бесплатно? Когда такое было? В летописях не отмечено, старожилы не припомнят.

Хватит, давай решать. Ты вслепую посулил парню отвести его, куда парню надо. Уже мудак, что вслепую, но ладно, проехали. Эмоции, скупая слеза грубого сталкера. Ладно. Опа, парню — внезапно — надо в Карьер… Лопатка совсем тупая стала, и приморозило землицу как, не греет «занавеска»-то… Ладно. Зачем? Зачем ему в Карьер? Он отвечать не хочет, и ты вроде, сталкер, уже дважды лох. Эй, эй, не лох! О'кей, не лох. Мудак. Мудак неизвестной природы, как учёные говорят. Так будет… необидней. Ладно, не лох, мудак — но дважды. Ты знаешь два пути в Карьер, и оба хуже. Можешь ли ты выбрать, каким вести ведомого, не зная его, ведомого, окончательного интереса?

Не герметизируя спецкостюм, со шлемом на затылке, без перчаток, Комбат автоматически отсчитал шаги и повороты в обратном порядке. Влад сидел в прежней позе. Комбат, словно сомнамбула, стал расхаживать перед ним, то ли мысленно, то ли вслух рассуждая:

— Зачем люди выходят?

Артефакты?

Ну типа да.

Некоторые лечат, пока не разрядятся. Эти дорогие. Некоторые очень красивые и тоже дорогие. Некоторые сильно взрываются — если быстро и верно использовать. Эти дороже всего. Некоторые — да, собственно, все — имеют большую научную ценность. Будут иметь, когда наука дорастёт до понимания, чем их измерить и просветить. Научное значение. Неизвестной природы…

Рязанские вкусные, кровососы здорово смотрятся в витринах, «зеркала» — в псевдостаринных рамах. Далее — охота. Нервы пощекотать. Вот и всё — для одиночки, если ты, разумеется, не гений со странностями, как Болотный Доктор или, например, Кретин. И вокруг всего этого — рекламно-развлекательный бизнес. Плюс снабжение. Сбыт снаряги и оружия. Обслуживающий персонал. Погранцы. Весёлое пилилово под эгидой локализации язвы.

Промышленное же превращение пустой породы в золото или иридий — поляна больших серьёзных полугангстерских правительственных организаций под эгидой ООН. Точней Евросоюза, там у них война, и вроде сейчас Евросоюз сверху. Хотя, если бы Евросоюз был сверху, то хрена бы Лис влез в концессию. В Брюсселе в старой комиссии сидит Эйч-Мент, мимо него никто из Хозяев не просочился бы…

Но зачем ты пришёл в Зону, странный мой Влад, дядя моей тёти бабушки? Могилке поклониться. Это о'кей. Это я понимаю. Разные люди бывают. Бывают и хорошие. Но могилка-то на сколько Карьера северней? Неделя ходу. Так зачем тебе в Карьер-то? В клоаку интересов той самой полугангстерской организации под эгидой ООН и крышей Лиса? В Карьер, из-за которого чуть гражданская война на Земле не началась?..

— Спасибо трекеру Комбату, первооткрывателю, — сказал Влад.

— Что? Да… Только «сталкеру Комбату»… А что такое Карьер? Что там у нас? Там моя «белочка». Вносишь в фокус системы центнер песка, раздражаешь систему лазером с нужной частотой, и через минуту-другую действия образовавшейся волновой кавитации неизвестной природы родного риманова пространства в фокусе гитики остаётся полтора центнера чего закажешь в рамках таблицы Менделеева. Только под ртуть или там неон надо вёдра подставлять. Больше ничего нет в Карьере. Значит, нужно Владу чего-то там трансмутировать. И не в деньгах дело, верно? Лимон на пяти карточках, видите ли, у него…