Одесская сага. Нэцах - Юлия Артюхович (Верба)

— Да я не боюсь.

Неля недовольно шипела:

— Нилка, ты что? Такого мужика отшила!

— Он старый!

— Тебе его что — варить? И какой он старый? Ему лет тридцать!

— А мне двадцать! И вообще, Нелечка, тебе нравится — забирай. Никаких военных! Ни в жизнь!

— Да ты чего?

Нила вздохнула и ускорила шаг:

— Детство свое помню. У меня отец чекистом был. Поездили с мамой. А потом ждали вечно. Пока ждать стало некого…

— Ой… — Неля нахмурилась. — Ты, Нилка, харчами перебираешь! Уже замуж пора, между прочим!

— Куда? Кому? — Нилка снова зазвенела. — У меня ж сиськи в обратную сторону растут и, — она понизила голос, — «эти дни» только в том году начались. Какое замуж? Кто такую шкилю-макарону возьмет? Так что, Нелечка, бери этого капитана в оборот.

— Да он на тебя запал!

— Ну запал я его не увидела, слава богу! А ты дерзай! Я тебе говорю — он завтра опять тут тереться будет!

Докажи мамаше

Ксеня не просто работала в Упрторге — она дирижировала симфоническим оркестром из поставщиков, посредников, водителей, нужных людей — ее товарно-денежный оборот был настолько сложной и разветвленной структурой, что даже Ильинский периодически уточнял, как она справляется и держит в голове такие объемы.

— Ну в гроссбух это не запишешь, в записную книжку тем более, — улыбнется жена.

Укрепив собственное материальное положение, Ксеня решила взяться за семью и причинить счастье всем окружающим. И первой в списке была Нилка. Этот ребенок прозябал на консервном заводе учетчицей. Не то место, где надо гробить свою молодость. Тем более коммерческого и математического таланта у Нилы не было, а вот общаться с людьми она умела отлично.

— Может, тебя в театр? Каким-нибудь концертным директором? — рассуждала вслух Ксеня, пригласив Нилу к себе на Канатную. Нила, которая побрасывала хохочущего до икоты Сашку к потолку, отозвалась: — Лучше в детский сад! Я с концертами им все деньги потеряю.

— И то правда… Значит, нужно место с хорошим жалованием. И перспективами, чтобы через пару лет можно было и карьеру сделать, и мужа найти. Я подумаю — покручу варианты, а то ты со своими кабачками скоро скиснешь.

— Ну чего? У нас курицу скоро будут консервировать.

— Курвица! В люди тебе надо, а не на складе сидеть и в тетрадках черкать!

Ксеня листала записную книжку:

— Ты там когда из техникума ушла? Хоть курс отучилась? Ну и прекрасно!

— Ничего прекрасного. Позор один, — побледнела Нилочка.

— Могу представить, что тебе мама устроила… А хочешь ей нос утереть? Давай я тебя на нефтебазу устрою? Новых людей побольше, работы поменьше да еще и паек приличный и зарплату иначе начисляют. Правда, это Кодыма. Одесская область. Далековато отсюда, хотя, может, это и неплохо. Тем более своя комната. Ну как?

— Своя комната? Далеко от мамы? Конечно хочу! — Нилка захлопала в ладоши. — А я им не напортачу? Я ж не такая умная, как ты. Даже как ты в шестом классе.

— Не бойся. Вот там в конторе все строго и скучно. Не напутаешь, а выдохнешь, отъешься хоть немного. А мужиков туда приезжает за соляркой немеряно. Каких хочешь. Может, и присмотришь кого-то.

Ирод завис, поблек и просто существовал долгих пять лет, пока наконец не пришел судьбоносный вызов в управление кадрами в Москву. Там в канцелярии он встретил своего давнего сослуживца, «вечного кадровика». Встретились взглядами, Ирод кивнул сдержанно, а вот кадровик несколько удивил, достаточно громко и радостно сказав:

— Рад видеть вас в добром здравии, Василий Петрович, — и, выдавая временный пропуск и талон на поселение в служебной гостинице, добавил: — Не откажите в любезности, позвольте вечером пригласить вас в мою холостяцкую берлогу, посидим, вспомним былое. Я живу неподалеку, вот адрес. Жду вас к 19.00. — Кадровик вырвал листик из блокнота и, положив на разделяющую их стойку, что-то быстро написал.

— Буду непременно, я привез чудесное деревенское сало. В ладонь толщиной. И необычно вкусную вяленую камбалу, калкан по-нашему. Будете удивлены.

— Вот это по-нашему, буду ждать вас с нетерпением, уважаемый Василий Петрович! А сейчас направляйтесь к начальнику иностранного отдела, дверь в конце коридора. Запомните адрес, вдруг бумажку потеряете. Да, если вам нужно привести себя в порядок с дороги, ватерклозет рядом с лестницей, — обронил он вслед.

Выйдя из кабинета в пустынный гулкий коридор, Ирод посмотрел на листик из блокнота. Там было всего два слова — «Памятник Пушкину». «Вот же старый лис», — усмехнулся. Он оценил осторожность старого служаки. Видел, что тот сначала вырвал листик из блокнота, положил его на стойку, разделявшую кабинет кадровика пополам, и только потом сделал надпись и писал карандашом без нажима. Их еще на курсах учили, как узнать, что было написано на предыдущей странице любого блокнота. Намертво вбили эти знания, на уровне рефлекса. Ирод зашел в кабинку туалета и, мелко порвав записку кадровика, спустил воду.

А в кабинете начальника иностранного отдела, после дежурных вопросов о самочувствии и погоде в Одессе, сообщили, что Василий Петрович восстановлен в штате и направляется в китобойную флотилию куратором от МГБ.

— Люди там разные, много иностранцев, так что человек с вашим опытом агентурной работы нам очень там нужен. Нужен пригляд за всей этой разношерстной компанией. И еще будет для вас очень важное поручение от коллег из оперативного отдела.

Ирод понял, что вот это задание и будет главным для него, потому как совсем не по профилю начальнику иностранного отдела беспокоиться о настроениях в экипаже китобойной флотилии.

В кабинет без стука вошел человек в гражданской одежде с тоненькой папкой в руках и положил ее на стол перед Иродом.

— Вот, прошу вас ознакомиться, Василий Петрович, — сказал он после приветствия.

Ирод открыл папку и чудом сохранил безразлично-служебное выражение лица. На него смотрел барон фон Розен. Фотография была явно переснята из личного дела последнего, фото сделано под углом, потому был виден небольшой кусочек текста на немецком языке. Но это всё было сейчас не важно, главное — он нашелся. Ирод так увлекся разглядыванием деталей на фотографии старого друга, что пропустил несколько слов, которые сказал ему собеседник. Недопустимая оплошность! Пришлось изворачиваться и для прикрытия задать вопрос, бестактно прервав собеседника:

— Прошу предельно конкретно уточнить мою задачу. Просто отыскать этого человека или отыскать и ликвидировать?

— И да, и нет. Отыскать, допросить, буквально выпотрошить, как мы говорим. Если будет возможность, все документы, что добудете, переправить на плавбазу, если нет, то доставить его на борт целым и переправить к нам.