След «черной вдовы» - Фридрих Незнанский

С этим внутренним ощущением некоторой нелов­кости он и попрощался с ними вежливой улыбкой, ког­да покидал салон, переходя в «присосавшуюся» к от­крытой двери люка огромную гофрированную трубу- переход в зал аэропорта, в конце которой наверняка уже топтался истомившийся в ожидании...

А вот и он сам, отставной генерал Питер Реддвей — крупный, высокий пожилой мужчина, таскающий на своих ногах, по нашим понятиям, до ста шестидесяти килограммов живого веса, а по американским представ­лениям, порядка четырехсот фунтов, бывший замести­тель директора ЦРУ и, соответственно, лютый враг со­ветского народа, поскольку в Центральном разведыва­тельном управлении друзей Советского Союза отродясь не было. И старина Пит не был исключением до тех пор, пока на одной шестой части суши тоталитарный режим не сменился победившей демократией. Что это за де­мократия — другой разговор. Это даже скорее любо­пытная тема для беседы в хорошем, дружеском засто­лье, и не в ней в конечном счете суть. А в том, что когда в середине девяностых годов президенты стран, только что переживших «холодную войну», обнаружили ново­го, теперь уже общего врага — международный терро­ризм и решили объединить в борьбе с ним совместные усилия, приняли решение образовать Центр подготов­ки специалистов по антитеррору. Руководителем этой новой секретной школы и стал Питер Реддвей, а его первым заместителем — от России —0 Александр Турец­кий. Вот так они и познакомились. И с тех пор старина Пит не стеснялся оказывать «своему искреннему другу Алексу» всевозможные и также исключительно дружес­кие услуги и профессиональную помощь в розыске бег­лых преступников, в установлении рабочих контактов со спецслужбами Соединенных Штатов и так далее и тому подобное. Питер не раз посещал Москву, позна­комился с друзьями Турецкого— Грязновым, Мерку­ловым, ребятами из агентства «Глория», которые и ему, американцу, постоянно проживающему теперь в Гер­мании, в маленьком городке у самого подножия Альп, Гармише-Партенкирхене, где и расположен междуна­родный Центр, помогли однажды в розыске уникаль­ного, сделанного по специальному заказу ему в пода­рок от фирмы Форда, автомобиля. Словом, всякое бывало.

Питер стоял, загораживая своей мощной фигурой весь проход, и не чувствовал никакого дискомфорта. Прилетевшие пассажиры, с явным недоумением на ли­цах, обходили эту чудовищную махину чуть ли не боч­ком. А Питер привычно размахивал руками и орал, будто влюбленный слон:

— Алекс! Я уже тут! Я встречаю! Ты видишь меня?

Не видеть было невозможно. Люди невольно отша­тывались — это ж надо кричать так громко и по-рус­ски! — пожимали плечами, ухмылялись и шли дальше, обтекая неожиданное препятствие.

А потом Турецкий с Реддвеем долго обнимались — тоже чисто по-русски — и наконец освободили проход. Столик на двоих в ресторане аэропорта был накрыт и уже частично оприходован. Питер не умел томиться в ожидании, когда можно и перекусить, чтобы немного скрасить время. Эту словосочетание — «скрасить вре­мя» — он взял из своей записной книжки, которую тща­тельно заполнял идиоматическими выражениями: так он постигал глубинный смысл «великого и могучего русского языка». А вообще-то он владел, практически в совершенстве, основными европейскими и парочкой- другой азиатских языков — такое вот имел хобби.

— Итак, — торжественно заявил он, садясь за стол, расстегивая пуговицу обширного пиджака и по-дженльменски изящно затыкая крахмальную салфетку по­верх приспущенного галстука, — как мы любим гово­рить по-русски? За столом — о работе, на работе — о девках, так? — и захохотал басом. —Давай о твоих са­мых ближайших планах. Я что-то слышал про Евро- пол? Или — Евроюст, это так? Кстати, я себе уже зака­зал большую свинскую отбивную, очень рекомендую, если ты хочешь. — И он, подняв руку, щелкнул пальца­ми, призывая официанта и сверху показывая на Турец­кого. Жест был более чем понятен — Питер, вероятно, давно уже считался здесь своим человеком.

— Мои ближайшие планы... — повторил Александр Борисович. — Я надеюсь, Пит, что мимо твоего вни­мательного ока — так? — не прошел ряд газетных со­общений о том, что не так давно в Дюссельдорфе были совершены убийства президента Норденкредит-банка Герхарда Шилли и главного бухгалтера акционерной компании «Норма» Владимира Меркеля. А чуть позже здесь, во Франкфурте, то ли застрелили, то ли взорва­ли в автомобиле российского генерального консула Ивана Матвеевича Герасимова. В курсе?

— Да, я слышал, — важно кивнул Реддвей и, ткнув указательным пальцем, похожим на хорошую сардель­ку, в подошедшего официанта, перевел свой жест на Турецкого и добавил длинную фразу уже по-немецки.

Официант выслушал и кивнул, одарив Турецкого мелькнувшей усмешкой. Александр Борисович, владев­ший немецким на сугубо бытовом уровне, все же без труда понял, что Пит заказал и для него «толстую свин­скую отбивную».

— Да, конечно, я видел в телевидении и читал в га­зетах об этих преступлениях, — продолжил свою мысль Пит, когда официант отошел.— И потом, я помню наш телефонный разговор с тобой. Кое в чем, возможно, мне удастся помочь тебе. Тут есть вполне приличные парни в криминальной полиции, я познакомлю тебя. Ты го­ворил, если память мне не изменяет, о прачечной, так? Где мафия стирает грязные деньги, я не путаю?

— Память тебе, старина, никогда не изменяет. И это делает тебя практически неуязвимым в любых ситуа­циях.

— Неплохо сказано... Нет, все-таки неплохо — это, как говорят, можно думать туда-сюда. И не одно, и не другое. А вот хорошо — звучит более определенно. И гораздо правильнее по смыслу.

Турецкий засмеялся —лингвистические изыски Реддвея его всегда забавляли.

— Ну что ж, тогда я советую тебе плотно поесть, потому что мы с тобой сразу отправимся для начала — так? — в Висбаден. Это недалеко, ты там был.

— Естественно, там же штаб-квартира Евроюста.

— Но нам с тобой, Алекс, он сейчас не нужен. Тебе будет нужен приличный парень Генрих Крафт. Он, по моим понятиям, занимается русской мафией.

— Господи, Питер, ну сколько же тебе можно по­вторять? Существует не русская мафия, просто мы так часто говорим, не отдавая себе отчета, а российский преступный мир! Организованная преступность, будь она проклята! Вот, между прочим, — Турецкий даже пальцем погрозил Реддвею, — когда у тебя наглым об­разом сперли твой хваленый джип... извини, что я не­вольно прикасаюсь к твоей ране... бывшей, ага. Ты тог­да тоже сильно грешил именно на русских бандитов, так? Та-ак! А что мы обнаружили? Напомнить? Что твою машинку увели прямо у тебя из-под носа, и кто? Все, до единого, были выходцами из Азербайджана! Так при чем здесь русские?

— Это верно, — серьезно подтвердил Питер. — Ты абсолютно прав, а моя... неверная разборчивость — да? — может обидеть. Я приношу извинение русским э-э... бандитам. Но нашего дела это не меняет.

— Само собой, старина, — улыбнулся Турецкий. — Ты говоришь, этот Крафт —приличный парень? Он кто по должности?

— Представитель Федерального криминального ведомства. Я с ним знаком. Моей рекомендации тебе будет вполне достаточно.

— Я понимаю, вполне, Пит. Но дело в том, что кон­кретно меня, как представителя нашей Генеральной прокуратуры, пригласил для расследования различных версий этих убийств сам шеф криминального ведомства Гюнтер Траутфеттер, ты, конечно, слышал и о нем?