Кен - Наталья Андреева

— Можно мне на воздух?

Оперативник пошел за ней, словно испугался, что Ксения сейчас исчезнет. Ценный свидетель, как же! А ведь он еще не знает, почему Попова зарезали в ее подъезде! При появлении Ксении из дверей подъезда под руку с оперативником толпа всколыхнулась: «Поймали!» И вдруг среди зевак Ксения заметила рыжую Генкину голову. «Подойти или нет?» — подумала она.

Генка подбежал сам. Схватил Ксению под другую руку, и она с облегчением оперлась на его локоть.

— Тебе нехорошо, Черри? — спросил он. Оперативник среагировал сразу же:

— Тоже знакомый, да?

— Ты давно здесь? — спросила Ксения Генку.

— Задержитесь на всякий случай, — вмешался оперативник. — Раз это ваш общий знакомый.

— Я никогда его раньше не видел, — хрипло сказал Генка.

— Разберемся.

Подъехала машина и Валерий кинулся туда, к вышедшему из нее человеку. Ксения тут же вцепилась в Генку:

— Это ты его, да? Я ничего не скажу.

— Бред какой-то! Там Лидуша плачет, а я здесь…

— Почему так поздно?

— Да разве я мог ее оставить?! Пока уговорил потерпеть немного без меня… А она плачет и плачет. Я сюда едва вырвался. И надо же — попал.

— Он на тебя кинулся, да?

— Ты что, Черри?! Мы друг друга раньше никогда не видели! И он же не дикий… Был…

— Врешь. Ты был у Женьки сразу после него. И на стадион вместе с ним она ходила. А у вас с Женькой тренер был общий. Между прочим, следователь знает, что ты пошел на ее последний матч. Тебя очень легко запомнить, Генка.

— Бред какой-то! — снова повторил он.

Ксения уже и на самом деле подумала, что Генка никого не убивал. И ей только показалось, что высокий мужчина, прошедший под окном, — это он. И машина Попова показалась тоже. В такой темноте запросто можно и обознаться. Но тут она вдруг услышала:

— По крайней мере, одним меньше.

И поняла, что все не так просто. Генке теперь очень нужны были деньги.

Следователь выглядел не просто недовольным, он был страшно зол. Испуганная темноглазая девчонка и рыжий стояли рядышком, отдельно от толпы, и косились на плохо освещенный подъезд. А дома осталась небось рассерженная жена, на которую опять не нашлось времени. А этой красивой молодой женщине никто не мешает найти такого вот рыжего, бегать к нему на свидания и без конца врать, врать, врать…

И злость на всех этих «шуриков» заставила его буквально кинуться и на испуганную девчонку, и на высокого парня в кожаной куртке:

— Ну что, доигрались?! А ты как здесь оказался?!

Рыжий отшатнулся, и по его лицу следователь понял, что парень не из тех, кто терпит, когда на него кричат. Здоровый, сильный и добрый, когда не трогают, но всегда готовый отчаянно защищать свое.

— А вы не орите. Или наше правосудие идет в ногу со временем? Новые методы, заимствованные у малиновых пиджаков, да? Еще пистолет мне к горлу приставьте.

— Да ты… — Следователь принужденно закашлялся, чтобы сдержаться. В таком состоянии черт знает чего можно наговорить! И выдавил из горла необидное: — Пижон.

Ксения увидела, как оперативник тут же нацелился на нее и Генку:

— Куда этих двоих?

— Потом. Пошли на труп взглянем.

— Я не пойду, — тут же отстранилась Ксения.

— Даже если пешком наверх побежишь, то он все равно пока еще в подъезде. Зажмурься, — буркнул следователь.

Ксения повисла на Генке, который послушно пошел за представителями власти в подъезд.

— Лидуше надо позвонить, — шепнул он Ксении. — И поскорее.

— Ты можешь думать о чем-нибудь другом? — разозлилась Ксения.

— Не…

— Вы, двое! Не мешать! — Следователь направился к мертвому Попову, все еще сидевшему верхом на батарее.

— Ты на самом деле его не знаешь? — очень тихо спросила Ксения Генку.

— Ну, о погодах мы с ним никогда не разговаривали, — уклонился тот от прямого ответа.

А следователь нагнулся над трупом и, аккуратно обернув рукоятку прозрачным полиэтиленовым пакетом, наконец-то вынул из спины Владимира Попова нож:

— Очень интересно. Я бы даже сказал, необыкновенно интересно. Кто бы мог подумать, а? Сюрприз. Надо будет отметить в протоколе. И вдруг зло: — Черт его дери! А как все было просто!

Потом он помолчал, осмысливая увиденное, и повернулся к двум свидетелям:

— Отпечатков, конечно, нет. Понятное дело: глубокая осень, все в перчатках. Ваши, молодой человек, разрешите?

— Что? — не понял Генка. Потом также зло ответил: — А у меня нет.

— И руки не мерзнут? — поинтересовался следователь. Потом, обернулся к оперативнику: — Пошарь-ка в ближайших мусорных бачках. И, обернувшись к остальным сотрудникам опергруппы, распорядился: — Здесь все. Можно уносить. Людям спать надо, а они в подъезд зайти боятся. Ну что, молодые люди, пройдемте?

— Куда? — испугалась Ксения.

— К вам в квартиру, девушка. Надо выяснить самый главный на сегодня вопрос: как он здесь оказался, этот первый номер?

И Ксения поняла, что вот сейчас ее будут долго и нудно мытарить.

— Я сама ему позвонила, — сразу же призналась она, зайдя в квартиру. — Кофе хотите?

— Да уж, спать мне сегодня не придется, — буркнул следователь. — А я, между прочим, женат.

— Он тоже женат, — кивнула Ксения на Генку. — Можно ему позвонить?

— Куда это?

— В Пентагон, — огрызнулся Генка. Он терпеть не мог глупых вопросов.

— Пижон, — снова обругал его следователь. — Ладно, иди.

Ксения сказала укоризненно:

— Зачем вы так? Он же ее любит.

— И поэтому к вам примчался по первому зову?

— У Генки проблемы. Его жена разбила чужую машину. Страшно дорогую, между прочим. И надо много денег, чтобы ее выкупить. А она беременна.

— Кто? Машина? — не понял сначала следователь. Но потом все же сообразил: — Так, значит, у нашего молодого человека серьезные материальные проблемы? Это мотив, а?

— Какой еще мотив?

— А вы никак не сообразите, зачем надо было убивать Попова?

— Ну, из ревности.

— К кому? К покойнице? Дело-то получается дурное. Ладно, варите ваш кофе. Только покрепче.

Уже на кухне у Ксении началась истерика. После ступора и механических действий, которых требовала ситуация, начинается реакция на стресс. Ксения не хотела, чтобы ее кто-то успокаивал, словно маленькую девочку, и она плакала тихо и одна, пока сбежавший кофе не испачкал кипенно белую плиту. Лишь когда, вытирая ее, Ксения обожгла руку, она немного пришла в себя. В кухню сунулся Генка: