Одиночество в сети. Возвращение к началу - Януш Вишневский
Шрифт:
Интервал:
Его мать не была несчастна с отцом. Но и счастливой она тоже не была. Он долго этого не замечал. Рос в нормальной семье. Он не помнил, чтобы родители переживали какой-то кризис. Среди одноклассников и одноклассниц были даже такие, у кого был второй отчим или вторая мачеха и кто со счету сбивался, перечисляя своих бабушек и дедушек. Между тем, его родители прожили в браке двадцать четыре года.
Ну, иногда ссорились, не без этого, но это все были споры по мелочам. Он знал много семей, в которых бывало и хуже. Его отец нашел женщину умную, понимающую, терпеливую, в высшей степени покладистую и красивую. Его мать вышла замуж за симпатичного, ответственного, находчивого, трудолюбивого, умного мужчину. Сколько он помнил себя, родители уважали друг друга и друг о друге заботились. Но при этом не было в их отношениях близости, нежности, не говоря уже о страсти. Он никогда не видел, чтобы на прогулках они держались за руки, у них не было принято целоваться при встрече, сидеть в обнимку перед телевизором, он не видел, чтобы отец где-нибудь еще, кроме как на вокзале или в аэропорту, обнял мать. Он никогда не был свидетелем их интима. Более того, они не прикасались друг к другу. Во всяком случае, в его присутствии.
Он же любил обоих одинаково, хотя каждого по-своему. У него были нормальные родители, и он всегда мог на них рассчитывать. От мамы, когда это было нужно, он получал порцию нежности, с отцом за последние года два-три сдружился настолько, что они разговаривали и работали вместе. Отец рассказывал ему о работе, а он ему – об учебе и своих проектах. Старик интересовался его жизнью, но при этом не вмешивался: слушал сына и не пытался «наставлять на путь истинный», как бывало раньше. В лучшем случае консультировал и подсказывал такие решения, которые Якубу никогда бы не пришли в голову. Он знал, что не похож на отца, часто они расходились во взглядах, но эти различия, которые когда-то были причиной войн, теперь ему не мешали. То, что он когда-то отрицал, со временем потеряло значение. Видимо, что-то похожее происходило и с отцом. За последние годы не раз бывало, что он первым делал шаг навстречу, умел признать свою неправоту. Когда-то это было немыслимо.
Кроме того, Якуб понял, что те моменты, которые так его раздражали в отце, изменить не удастся. И он решил поступить в соответствии с девизом разработчиков Майкрософт – „it’s not a bug, it’s a feature” – решив, что это не дефект, просто особенность характера. Мать отличалась гиперзаботливостью, но и отец тоже заботился о нем. Просто делал это по-другому. На свой манер. Например, узнав, что Якуб рыскает по букинистическим магазинам в поисках книг по истории информатики, он не только сам стал привозить их из своих поездок по Европе, но и приказал сотрудникам, выезжавшим в командировку, искать их у букинистов Лондона, Эдинбурга, Дублина, Копенгагена и Таллина, благодаря чему смог собрать настоящие сокровища. Он также пополнял счет его телефона, когда баланс счета Якуба опасно приближался к нулю. Он мог отправиться в небольшой рыбный магазин в конце города, чтобы купить его любимую каталонскую пасту из копченой скумбрии. Поставить на полке в ванной комнате флакон с одеколоном, когда замечал, что старый уже кончился. Это была другая забота, чем у матери, но все равно трогательная. А больше всего Якуба растрогало, когда он случайно обнаружил у отца в портмоне свою фотографию. Причем, не какую-то детскую, а его теперешнего!
А так в целом семья как семья, к браку родителей он специально не присматривался: ну, не держатся за руки, не обнимаются и не целуются, так ведь не они же одни, сколько таких семей. Только с тех пор, как познакомился с Надей, он начал об этом размышлять, а размышляя, заметил некоторые закономерности, или, скорее, аномалии. Его отец всегда, даже, когда они пикировались с мамой, – обращался к ней ласково и нежно: Агнися, Агуся, Нюся, Агулька. Очень редко: Агнешка. Может, только когда приходил почтальон или курьер с посылкой для мамы, и тогда он слышал официальное и холодное: «Агнешка, это к тебе, будь добра, распишись тут у пана».
Его мать называла отца Иоахимом – именно так, как это было написано в свидетельстве о рождении, всегда официально. Никаким Химчиком или Иоахимчиком. Даже ее подругам, тете Ане и тете Урсуле, порой случалось назвать отца Ахисем, но те, должно быть, были в сильном подпитии и напрочь забывали, что они его на дух не переносят. Он не помнил, всегда ли так было – например, когда он был ребенком – но ласковое отцовское «Агнися» рядом с холодным материнским «Иоахимом» он воспринимал как раздражающий диссонанс. Причем, в общении с людьми из своего окружения мать охотно прибегала к уменьшительно-ласкательным формам имен: Аня была у нее Анечкой, Урсула – Уленькой. Даже когда она разговаривала по телефону с коллегами из компании, он часто слышал, например, «Анджейка» вместо официального «Анджей».
Отцу часто приходилось выезжать по работе, но отъезды он воспринимал без энтузиазма. Он был домоседом, ненавидел отели и аэропорты, панически боялся летать, его утомляло долгое вождение автомобиля. Говорил, что вне дома ему не нравится даже яичница, которую в принципе нельзя испортить. Где бы он ни был, он сразу же по прибытии звонил маме, сообщал, что добрался благополучно, рассказывал, как дела. Если поездка была долгой, звонил каждый день. Когда в январе летал во Вьетнам, звонил каждый вечер. Просто чтобы спросить, как у них дела, все ли дома в порядке.
Маме тоже случалось ездить в командировки, но в последнее время реже. В отличие от отца, она очень сожалела об этом, потому
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!