Викинг. Побратимы Меча - Тим Северин

У меня хватило скромности не выспрашивать Транда, где он приобрел свои сокровища. Я сказал только:

— Клянусь, я отплачу тебе за щедрость, когда смогу.

Он же ответил:

— Это подарок, Торгильс. Какая мне польза от того, что они лежат в этом сундучке, — и он вновь привел стих из «Речей Высокого»:

Что нажил,

то прожил —

не жалей ни о чем:

что другу берег,

то враг заберет;

ждешь лучшего — худшее будет.

Расплатившись с последней жертвой греттировых набегов, я решил, что настало время навестить названого брата. И не зная, где его искать, пошел по пустоши в том направлении, куда двинулся он после того, как я спас его от разгневанных хуторян. И так случилось, что Греттир заметил меня издали. Он устроил себе логово в пещере на высокогорье, откуда мог следить за приближением чужаков, а тут спустился вниз навстречу и отвел меня в свою пещеру. Мы вскарабкались по почти отвесной скале, чтобы добраться до его жилья. Вход в пещеру он завесил серым одеялом под цвет скалы, так что обнаружить пещеру, пока не подойдешь близко, было трудно. Внутри — очаг и постель, расстеленный кожаный спальный мешок и сухие припасы. Воду он брал из маленького ручейка, пересыхавшего у самого подножья скалы. Я спросил, зачем он сложил у входа в пещеру груды большущих камней, он же объяснил — чтобы использовать их как метательные снаряды.

— Коли попытаются взять пещеру сходу, — сказал он, — подойти к ней можно только с одной стороны, через скалу. Я долго смогу отбиваться.

Тут я заметил в другом углу пещеры второй кожаный спальный мешок, свернутый.

— А это чье? — спросил я.

— Человека по имени Стув Рыжебородый. Он такой же изгой, как и я. Сейчас пошел добыть еды. Скоро вернется.

Рыжебородый вернулся вечером с сушеным бараньим плечом и кожаной бутылью кислой сыворотки, украденными из пустующей хижины какого-то пастуха. Едва я увидел Рыжебородого, как встревожился. Некая в нем уклончивость меня насторожила. Когда он ненадолго вышел из пещеры, я воспользовался случаем и спросил у Греттира:

— Давно ли ты знаешь Стува? Ты ему доверяешь?

— Не совсем, — ответил Греттир. — Я знаю, есть люди, готовые убить меня за цену головы. Прошлой осенью на пустошь пришел человек и присоединился ко мне, сказав, что он такой же изгой, как и я, и ему нужно убежище. Как-то ночью он подкрался и накинулся на меня, думая, что я сплю. У него был кинжал, он хотел заколоть меня, но я вовремя проснулся и вырвал у него оружие. Я заставил его признаться, что он — убийца и надеялся получить от Торира из Гарда деньги за мою кровь.

— За твою голову Торир предлагает двадцать четыре марки серебра, а родичи Бычьей Силы обещали такую же сумму любому, кто убьет тебя, — сказал я. — Это вдвое больше самой большой награды, какая когда-либо назначалась за голову лесного человека.

— Ну что же, в ту ночь покушавшийся не получил ее, — сказал Греттир. — Я убил его собственным его кинжалом, отнес тело на ближайшее озеро, привязал камни и утопил.

— Так зачем же ты рискуешь, разделяя свое жилье с этим Рыжебородым? Может статься, он тоже гонится за наградой.

— К такому повороту я готов, — ответил Греттир. — Я не свожу с него глаз, но предпочитаю жить здесь, на пустоши, с товарищем, хотя бы и ненадежным, чем в одиночестве. По крайней мере, после заката.

Тут я и вспомнил, что, несмотря на всю свою твердость и славу, Греттир по-прежнему смертельно боится темноты. Убеждать его, что эти детские страхи подвергают опасности его жизнь, я знал, бесполезно.

Мои страхи совершенно оправдались. В следующие несколько недель я редко появлялся на усадьбе своего тестя, потому что большую часть времени проводил на пустоши. Я приносил Греттиру пищу и одежду, и целыми часами мы просиживали у входа в пещеру, глядя на пустошь, а я рассказывал ему о том, что происходит в округе. Родичи и друзья Греттира ведут переговоры с родичами Бычьей Силы, пытаясь уладить вражду, и обе стороны согласились, что смерть Бычьей Силы и Греттира, брата Атли, засчитывается одна за другую. Сторонники Греттира собрали даже достаточно денег, чтобы предложить Ториру из Гарда немалое возмещение за смерть его сыновей. Но Торир не пожелал замиряться. Его могла удовлетворить только смерть Греттира.

Однажды, придя к Греттиру с припасами, я обнаружил, что пещера пуста. День выдался теплый, и я решил, что он пошел на соседнее озеро искупаться и выстирать платье. Оставив сверток с едой, я отправился на поиски. Озеро находилось поодаль выше по склону равнины. Пройдя вверх по склону, я оказался над гладью озера, заросшего по краям камышами и с парой маленьких островков посредине. С высоты я заметил Греттира в воде, далеко от берега. Гораздо ближе к берегу был его товарищ-изгой, Стув Рыжебородый. Очевидно, они решили искупаться, сняли с себя одежду и оставили ее на берегу. Я видел, как Рыжебородый вышел из воды, вернулся к своей брошенной одежде и быстро оделся. Было что-то в его торопливых движениях подозрительное. И тут я увидел, как он взял свой меч, вынул его из ножен, крадучись добрался до камыша и сел там в засаде. Слишком далеко было, чтобы криком предупредить Греттира, который теперь направлялся к берегу. Я видел, как он доплыл до отмели, встал и пошел к берегу, цепляясь за камыш, перебирая ногами по скользкому озерному дну. Он был голый, и я понял, что именно этого случая, возможно, не один месяц дожидался Рыжебородый. Греттир был в его власти.

И вот, я вижу, как Рыжебородый вдруг выскочил из засады, как сверкнуло лезвие его меча, когда он опустил его на Греттира. Греттир же, должно быть, почуял близкую угрозу, потому что с оглушительным плеском бросился спиной в воду, и меч прошел мимо. Рыжебородый, не медля, занес меч для второго удара. Но Греттир исчез. Волны кругами расходились от того места, где Греттир упал на спину в воду, а Рыжебородый стоял в нерешительности, ожидая с мечом наготове, когда покажется его жертва. Он смотрел и смотрел, и он, и я — оба мы приходили все в большее смятение, потому что Греттир не появлялся. На мгновение я подумал, а что если Греттира задел кончик меча, и он утонул. Издали я не мог увидеть, нет ли на поверхности воды крови. Вода в торфяном озере оставалась темно-коричневой, и единственным следом, оставшимся от схватки, было обширное пятно грязно-желтого цвета, там, где ноги Греттира подняли ил, когда он упал на спину. Это пятно мути спасло моего названого брата. Шло время, и Рыжебородый не отрывал взгляда от этого места.

Тут я заметил, как камыш закачался, зашевелился по левую руку от Рыжебородого. Мне было видно, что движение это направляется от края воды туда, где стоял Рыжебородый. Очевидно, Греттир проплыл под водой к берегу, вынырнул и подкрадывается к врагу. От нетерпения Рыжебородый двинулся вперед, зашел в воду по колени, все еще держа меч клинком вниз, готовый колоть. Но теперь уже ему грозила опасность. Он стоял лицом к озеру, меч наизготовку, когда Греттир выскочил из камышей позади него. Точно так же в Англии, когда мы с Эдгаром охотились, кабан выскакивал из зарослей. Бросок этого зверя был смертоносен. Совершенно голый Греттир выскочил из камыша и прыгнул на спину Рыжбородому. Удар сшиб Рыжебородого с ног, и он упал в воду. Я видел, как Греттир правой рукой вырвал меч у недруга, левой перевернул Рыжебородого и вонзил клинок ему в живот. Я уже бежал, оскальзываясь, вниз по склону, сердце гулко билось, пока не добежал до Греттира и не обнял его. Тело Рыжебородого лежало лицом вниз там, где по его замыслу должен был плавать мой названый брат.