Другие люди - Сол Стейн

Вот я подумал, как заставить Джейсона забыть о пикнике в ванной (отлично я назвал наше развлечение: пикник в ванной), и напомнил ему об Уидмер. Джейсон, однако, все еще колебался, но я чего только ему не наговорил. Она, мол, женщина с богатым опытом, так что начинания Джейсона встретит с пониманием, да и сама многому его может научить. И уж конечно, не будет отказываться, если он поцелует ее так же, как Мэри.

Сомнения у Джейсона все же остались.

— Ты и правда трахался с ней? — мы уже перешли на «ты».

— С чего мне тебе врать?

— И она не возражала?

— Поначалу всех надо уговаривать.

— Мэри не пришлось.

— О, с Мэри тоже бывают проблемы.

Все-таки мне очень хотелось, чтобы он и думать забыл о Мэри. В общем, мне пришлось попотеть, но в конце концов Джейсон согласился в следующий раз пойти со мной к Уидмер.

Я, правда, объяснил, что есть некоторые сложности, несколько дней дома она не появлялась, но пообещал дать ему знать о ее приезде.

Ждать долго не пришлось. Только мы поговорили, как в ее окнах вспыхнул свет. Я оставил бензоколонку на моих парней, а сам побежал к Джейсону.

— Пошли. Она здесь.

Разумеется, я не собиралась оставаться на ночь. Едва переступив порог, я поняла, что не смогу здесь жить, зная, что Козлак на свободе. Я хотела лишь покидать в сумку кое-что из вещей и тут же удрать. Я нервничала из-за того, что Томасси встречался с Кохом, и решила хоть чем-то занять себя: поехать в свою квартиру, собрать вещи, затем вернуться в дом к родителям. К тому времени, как я доберусь туда, доктор Кох уже освободится. Я просила их обоих перезвонить мне вечером и надеялась, что хоть один-то да соблаговолит поговорить со мной.

Когда звякнул дверной звонок, меня словно ударило электрическим током. Был у меня такой случай, в три года я сунула мамину шпильку в розетку и до сих пор помню, что из этого вышло. Кто это мог быть?

Поначалу я не хотела открывать.

Снова звонок. И мужской голос: «Это смотритель».

Тут я подошла к двери.

— Я вас не вызывала.

— В квартире внизу течет с потолка. Я должен перекрыть стояк у вас на кухне.

Он несколько раз заходил ко мне в квартиру по каким-то своим делам, и никаких проблем не возникало. Я должна была впустить его, не так ли?

Я сняла цепочку, отодвинула задвижку, открыла дверь. Я заметила, что он без протеза. Он прошел прямо на кухню, с инструментами, а я вернулась в спальню, укладывать в сумку белье и пижамы, которые уже достала из шкафа. Я решила, что могу уехать, оставив его в квартире. Дверь он мог запереть и сам. Идея показалась мне неплохой. У меня и в мыслях не было пойти на кухню и посмотреть, выключает ли он воду. Я вообще стараюсь не навязывать свое общество человеку, который что-то чинит. По себе знаю, как неприятно работать, когда на тебя кто-то смотрит.

Потом я услышала шаги смотрителя в гостиной. Должно быть, он уже справился с неисправностью.

Он уже стоял у двери, намереваясь ее открыть, когда я спросила: «Протечка сильная?»

— Не очень.

Тогда я спросила, сможет ли он открыть стояк, потому что я уезжаю и в квартире никого не будет.

— Я понял, в чем дело, и не стал перекрывать воду.

Как-то не понравился мне такой ответ.

— Вы уверены? — переспросила я.

— Уверен.

— Что ж, благодарю.

Он отодвинул задвижку, распахнул дверь, но, вместо того чтобы выйти, впустил в квартиру Козлака. Тот быстро закрыл за собой дверь, и они оба уставились на меня.

— Я как раз собиралась уйти, — вырвалось у меня.

Они не должны видеть, в каком я ужасе.

Я скрылась в спальне, застегнула молнию сумки, вернулась с ней в гостиную. Они по-прежнему стояли у двери.

— Позвольте мне пройти.

Смотритель уже было качнулся в сторону, но Козлак положил руку ему на плечо.

— Ты знаешь, зачем мы здесь, — бросил он мне.

— Я опоздаю на встречу.

— Мы долго тебя не задержим, — и гаденько так ухмыльнулся.

— Я еду к врачу. Мне назначено.

— О, ты больна? — спросил Козлак.

Я молчу.

— Что-нибудь заразное?

Скажи я им, что у меня триппер, оставят они меня в покое? Но язык не поворачивается.

— Пожалуйста, — я посмотрела на смотрителя. — Врач берет пятьдесят долларов вне зависимости от того, приезжаю я или нет.

Смотритель поворачивается к Козлаку.

— Что за врач берет пятьдесят долларов за прием? Психоаналитик?

Я киваю.

— Не волнуйся. Если как следует потрахаешься, никакого психоаналитика и не понадобится.

Смотритель смеется.

— Пожалуйста, позвольте мне позвонить.

Смотритель вновь поворачивается к Козлаку.

— Никаких звонков, — заявляет тот мне, потом обращается к смотрителю. — Ты же не хочешь испортить нам вечеринку, не так ли?

Чувствуется, что смотрителю как-то не по себе. Может, он не подозревает, что Козлак хочет изнасиловать меня? Я вновь обращаюсь к нему.

— Пожалуйста.

Козлак не уверен в смотрителе, я это вижу.

— Не надо волноваться. Дай мне номер, я позвоню сам.

Я диктую ему номер Коха, Козлак идет к телефону на кухне. Смотритель остается у входной двери.

Козлак кричит из кухни: «Повтори номер еще раз, куколка».

Я повторяю, четко выговаривая каждую цифру, не допуская дрожь в голосе.

— Куда пошла? — рявкает он на меня.

— Хочу попить воды, — голосовые связки едва слушаются меня.

Я набираю воду из крана над раковиной. Глоток, другой. Больше пить не могу. Такое ощущение, что шея пережата. Думай, быстро думай.

— Скажите врачу… — начинаю я.

— Я знаю, что сказать, — обрывает меня Козлак.

Набирает номер, прикрывает микрофон ладонью.

— Черт. Служба ответов.

— Скажите им, пусть запишут для доктора Коха.

— Запишите, пожалуйста, — повторил Козлак. — Для доктора Коха, — затем мне: — Что записать?

— Это Франсина Уидмер. Отменяю сегодняшнюю встречу. У меня повторение того же приступа. Я…

— Осади! — крикнул Козлак. — Не так быстро.

— Дайте я сама все скажу.

— Нет.

— Пусть они передадут доктору Коху, что мне срочно нужно au secours.